Владимир Малышев: "Когда кто-то голодает, он бегает везде, где есть пресса: ему важно получить что-то, пока он жив, а у меня шансов очень мало"

"Сегодня 27-й день моей голодовки с требованием освободить политических заключенных", - пишет Владимир Малышев на своей странице "ВКонтакте" 16 августа. Его требования - освободить всех узников 6 мая, мэра Ярославля Урлашова, Михаила Ходорковского, Надежду Толоконникову, Марию Алехину, Петра Офицерова и Алексея Навального. Также Малышев обещает прекратить голодать, "если в этой стране найдется 300 тыс. человек, которые поддержат мои требования и соберутся вместе". Свои сводки он публикует ежедневно в социальных сетях, но пресс-релизы в СМИ рассылать не считает нужным. Также ненужным он считает обращаться со своими требованиями к президенту. По словам Малышева, его послание обращено, прежде всего, к людям.

- Как проходит акция, как вы сейчас себя чувствуете?

- Проходит тяжеловато. У меня ничего особо не болит, только иногда мучает кашель - видимо, это результат простуды, бронхит не может пройти. Таблетки я не ем. А так просто сильная слабость.

- Где вы находитесь во время голодовки?

- Сейчас я снял место в общежитии типа хостела. Я туда прихожу на ночь, а днем стараюсь быть на Арбате, около памятника Окуджаве. Либо в кафе сижу, либо у самого памятника.

- Это сухая голодовка или вы что-то все же употребляете?

- Я пью воду и чай с сахаром, который заменяет глюкозу. Если бы я не пил чай, я бы где-нибудь свалился уже давно. Физически я не очень расположен к голодовке, к тому же мне приходится двигаться. Ну а из еды я ничего не принимаю.

- Вы требуете освободить политзаключенных, а также обещаете прекратить акцию, если в поддержку этих требований выдут 300 тысяч человек. Насколько реально выполнение хотя бы одного из этих требований?

- Голодовка у нас уже давно дискредитирована, на нее не обращают внимания в большинстве случаев. Все понимают: поголодал, попиарился и побежал дальше. Но по сути она предполагает либо смерть, либо - что твои условия выполняются. А в нашей стране практически нет таких случаев, чтобы человек умер от голода.

Это акция серьезная. Но я никому не сообщил о своей акции, ни в какие официальные органы - это все равно бессмысленно. Моя акция в первую очередь направлена на людей, чтобы они задумались. Это моя вторая попытка голодовки за узников Болотной. В первый раз у меня было просто условие: освободить, и мне говорили: "Давай прекращай, это бесполезно". Сейчас я понимаю, что надо идти до конца, но у меня больше обращение к людям. Человек в первую очередь отвечает за себя. Люди сами ничего не делают. Поэтому второе требование для меня сейчас важнее, чем первое. Это обращение к каждому человеку, который может что-то сделать. Говорить о том, что пошлешь 100 рублей на кампанию Навального или соберешь передачку узникам 6 мая - это все не считается. Здесь я показываю, что мы стоим на грани войны.

- Каким образом власти могут выполнить ваши требования, если вы даже формально не известили их о вашей акции?

- Власть и не может их выполнить, даже если я ее извещу формально. Она не выполнит эти требования, 100 процентов. По закону в случае голодовки власть обязана принимать какие-то меры. Она ничего этого не делает - какой мне смысл выглядеть клоуном? Все равно рано или поздно они узнают.  

- В чем тогда цель, если ваши требования заведомо не могут быть выполнены?

- Понимаете, я не медийная личность, не известный оппозиционер, я просто гражданин страны. Я понимаю, что я могу сделать. У меня есть своеобразная роскошь: у меня сейчас нету никаких родственников и никакого имущества. Мне нечего терять. Я не могу подойти к вам и сказать: присоединяйтесь ко мне. Я не знаю, мог ли бы я пойти на этот поступок, если бы у меня была удобная квартира и хорошая работа.

- Вы стараетесь сделать вашу акцию более известной? Некоторые активисты во время акций каждый день рассылают пресс-релизы.

- Я публикую информацию во ВКонтакте и Facebook**. У меня есть сторонники, они активно тормошат прессу, но это их личный выбор. А я делаю то, что я должен делать. Я не политик и не пиарщик, хотя у меня есть такой опыт. Я разговаривал с несколькими знакомыми журналистами, но даже не спрашиваю их - опубликуешь, не опубликуешь. Они искренне за меня переживают, и если у них будет возможность, они обязательно опубликуют. Давить им на совесть я не буду.

Социальные сети вполне позволяют мне достучаться до 10 тысяч человек, может быть, даже до 100 тысяч (на самом деле число друзей Малышева в сети ВКонтакте составляет чуть больше 3 тысяч, а количество перепостов каждой записи не превышает 50 - прим. ЗАКС.Ру). Если я начинаю играть по правилам, которые устанавливает общество, то я, проводя акцию, должен сразу бежать в прессу и еще куда-то. Но эту акцию надо провести. Будет ли обо мне сто газет писать или ни одна не напишет, для меня это ничего не изменит. Зачем мне прыгать перед обществом, раздражать его: посмотрите, я голодаю! Есть факт голодовки, это самое ценное, что я могу сделать. Я не могу отвлекаться. Когда идет голодание за социальные проблемы, участники бегают везде, где есть пресса: им важно получить что-то от акции, пока они живы. У меня шансов очень мало.  

- Получается, ваша цель - довести себя до смерти?

- Цель - чтобы акция закончилась результатом. Я не хочу умирать, я очень люблю жизнь. Но мы сейчас находимся на войне.

- И вас устраивает нынешний уровень освещенности акции?

- Конечно, нет. Но что я могу сделать? Есть вариант - устраивать постоянное "винтилово". Мне не нравятся такие методы.

- Вы сказали, что это уже не первая ваша голодовка?

- Это уже третья. Первая была год назад на "Оккупае", она длилась 12 дней, и я требовал, чтобы предоставили место для лагеря. Ко мне подходили разные люди, в том числе Удальцов, и уговорили прекратить голодовку. Вторая голодовка была зимой (с требованием освободить политзаключенных - прим. ЗАКС.Ру), она длилась 30 дней.

- И чем она закончилась - ваши требования выполнили?

- Нет, меня увезли в больницу. Вся страна в Новом годе, власть не реагирует... На самом деле, я проявил слабину. Я морально к этой ситуации был не готов.

Я был активным участником судебного процесса в Кирове, активно участвовал в предвыборной кампании Алексея Навального. Потом я понял, что этим не сдвинуть ничего, при всей кажущейся важности этого события. Я не имею ничего против Навального, понимаю, что он политик, но очень мало шансов, что это поможет политическим заключенным. И в этой голодовке я морально намного сильней и более готов довести ее до логического конца.

- Как вам до сих пор удалось остаться живым и даже не попасть в больницу?

- Честно говоря, я сам этому очень сильно удивляюсь. В предыдущую голодовку я 30 дней продержался. Большинство голодающих находятся в одном помещении, не двигаются. А меня практически никто не поддерживает. То есть меня поддерживают люди, но я не очень хочу "вписываться" к кому-то в квартиру: если со мной что-то случится, человека могут привлечь к уголовной ответственности. А политические партии меня игнорируют полностью. "Комитет 6 мая" заявил: мы не можем бросить на вас свои силы - вдруг вы это прекратите.

- С вами связывались какие-то политические активисты, чиновники?

- Нет, никто. Сколько человек меня поддерживают, сложно сказать. Первое время, даже чтобы переночевать, мне приходилось ходить на Киевский вокзал. Но мне важно показать людям: не обязательно, чтобы тебя поддержали политики. Если ты гражданин и хочешь что-то изменить, надо не бояться и делать. А у нас все сидят дома.

- Вы писали про еще одну женщину, которая тоже голодает за узников Болотной.

- Ее зовут Светлана Сергеева, она мать троих детей и голодает у себя дома. Ее требования очень простые: она хочет, чтобы ребят хотя бы не мучили и не держали в этой клетке - там очень душно, плохо слышно, невозможно общаться с адвокатами. Эти требования выполнимы. Но "Комитет 6 мая" ее тоже игнорирует полностью. И я сейчас с ней практически не общаюсь, чтобы не смущать ее своей голодовкой. Очень бы не хотел, чтобы с ней что-то случилось.

- Во время голодовок всегда звучат обвинения, что люди на самом деле принимают пищу. Кто-то контролирует, как вы голодаете?

- Можно устроить полный контроль: ест, не ест. Все равно фактом будет факт твоего состояния. Поэтому я совершенно спокойно провожу акцию и не беспокоюсь, верят мне или не верят. Завтра случится что-то совсем нехорошее - может, поверят.

Беседовала Мария Смирнова

---

** Компания Meta Platforms Inc., владеющая социальными сетями Facebook и Instagram, по решению суда от 21.03.2022 признана экстремистской организацией, ее деятельность на территории России запрещена.