Сенатор Добрынин: Я еще в мае решил, что сменю место работы

Сенатор Константин Добрынин покидает свой пост. Врио губернатора Поморья Игорь Орлов не включил его в тройку претендентов на место в Совете Федерации. Многие связали это событие с тем, что Добрынин публично высказывался в защиту ЛГБТ и сомневался в профпригодности министра культуры Владимира Мединского. В интервью ЗАКС.Ру Добрынин рассказал о своей работе в Совете Федерации и о том, что его никто оттуда не выгоняет, — решение уйти он принял самостоятельно.


"Решение Орлова не стало для меня неожиданностью"

— Когда вы узнали, что вас не включат в список претендентов на пост сенатора?
 
— Я еще в мае решил, что сменю место работы. Эта информация стала публичной только сейчас. Так что для меня решение врио губернатора Поморья Игоря Орлова не стало неожиданностью.
 
— Какие отношения у вас с Игорем Орловым?
 
— Достаточно добрые, ровные отношения. Никаких противоречий или непонимания нет.
 
— Почему вы решили уйти с поста сенатора?
 
— В настоящий момент я вижу для себя другое направление деятельности, юридическое. Оно будет связано с общественно-политической деятельностью. Я понимаю, что могу быть там еще более полезен, чем находясь в Совете Федерации. При этом я могу сказать, что Совет на настоящем отрезке моей жизни, наверное, самое интересное место работы.
 
— Если вы приняли решение в мае, почему так долго не оглашали его?

— Мне было удобнее так поступить для моей законотворческой работы, которой я занимался и буду заниматься еще полтора месяца. В ближайшее время вы увидите еще некоторое число любопытных и полезных законопроектов.
 
— Вы знакомы с теми, кого Орлов выдвигает на пост сенатора, — мэром Архангельской области Виктором Павленко, депутатом Госдумы Еленой Вторыгиной и советником губернатора Архангельской области Сергеем Ковалевым?
 
— Всех очень хорошо знаю. Очень понятные мне люди.
 
— Кто из них мог бы занять ваше место?
 
— Это решать будет губернатор. Все эти люди — состоявшиеся политики. Другое дело, они отличаются от меня взглядами. Опять же, должны же быть перемены. Был Добрынин, придет кто-то другой
 
— Как их взгляды отличаются от ваших?
 
— Я думаю, они консервативнее меня.


"Заниматься реактивной политикой неверно"

— О чем ваши законопроекты, над которыми вы сейчас работаете?
 
— Сейчас практически завершен законопроект о реформе в сфере опеки и попечительства. Он будет внесен в начале осени. В работе находится проект по бэби-боксам. Это из того, что я пока могу озвучить.
 
— Какие можно подвести итоги вашей работе в Совфеде?
 
— Наверное, еще рано хвастаться или бить себя в кулаком в грудь от гордости. Основные победы впереди. Законопроект об опеке и попечительстве, защите ограниченно дееспособных людей, которые находятся в интернатах и права которых в нынешней системе зачастую нередко нарушаются, мы с коллегами разрабатывали два года. Это была тяжелая работа. Совместно с рабочей группой правительства мы провели работу над чуть ли не 60 поправками, которые поступили к законопроекту. Я считаю этот законопроект большим плюсом своей работы. Когда этот документ пройдет через Госдуму и, надеюсь, станет законом, это будет большим облегчением для многих людей с ограниченными возможностями. Безусловно, законопроект является продолжением того документа, который еще три года назад вносила Валентина Матвиенко и другие коллеги-сенаторы. Они добавили в наше законодательство понятие "ограниченная дееспособность". И мне тоже удалось внести свою лепту.

Было также немало законопроектов, которые касаются реформы уголовно-процессуального законодательства, устранения уголовно-процессуальных абсурдов. Это то, что может, коснуться совершенно любого гражданина. Наверное, не так много, не все получилось, но я бы с осторожностью сказал, что какими-то вещами могу быть доволен.
 
— Считается, что Совфед — это почетная ссылка для политиков.
 
— Это клише, которое лет пять-десять назад сформировалось и потихоньку, с приходом Валентины Матвиенко, уходит из обихода. Уже сейчас Совет не такой. Понятно, что меня можно подозревать во внутренней корпоративной солидарности, мол, всяк свое болото хвалит. Но я могу утверждать, что в Совете можно работать и в нем комфортно работать. Твое мнение готовы уважать, тебя готовы слушать, и к тебе относятся уважительно, вне зависимости от того, молодой ты сенатор или состоявшийся. Чувствуется, что все сенаторы равны друг перед другом.
 
— Какая обстановка была в Совете, когда принималось решение о том, чтобы разрешить президенту ввести войска на Украину?
 
— Скандалов не было. Созвали внеочередное собрание. Да, действительно, это сделали достаточно экстренно. Но и ситуация сложилось такая. Было предварительное обсуждение. Конечно, это случилось в выходной день, вечером, потому что сенаторы должны были добраться до места работы из разных уголков нашей страны.
 
— Как Совет отреагировал на проверку сенатора Вячеслав Фетисова, когда Алексей Навальный заявил, что жена Фетисова не задекларировала квартиру в Москве?
 
— Тема с Фетисовым прошла мимо меня. Я к нему отношусь с большим уважением. У нас добрые отношения. Я знал, что комиссия Совета по контролю за доходами и расходами сенаторов проверяла его документы и они удовлетворили комиссию. Я не влезал в эту ситуацию.
 
— Почему?
 
— Меня, бывает, спрашивают: почему ты на это не отреагировал, а почему здесь не высказался? Потому что невозможно реагировать на все. Заниматься реактивной политикой неверно, надо свою повестку излагать.
 
— В петербургском парламенте нередко депутаты проклинают друг друга и называют одержимыми бесами. Как общаются между собой в совете Федерации?
 
— Можно констатировать, что с уходом Вадима Тюльпанова петербургский парламент, к сожалению, в чем-то потерял. И сейчас он, увы, ассоциируется, конечно, не с парламентаризмом. Я уверен, что это явление временное и в следующем составе эта ситуация поменяется.
 
— С чем ассоциируется Совет Федерации?
 
— Мне кажется, за три года удалось достичь того, что Совет Федерации стал восприниматься как субъект права, который имеет свою точку зрения, влияет на политические процессы. В отличие от уважаемых коллег из нижней палаты парламента верхняя палата воспринимается более умеренно. Все-таки мы отличаемся. Может быть, по стилю работы, может быть, по стилю внутренних взаимоотношений.
 
— Бытует мнение, что если в Совет войдет депутат Елена Мизулина, то он станет излишне консервативным.
 
— Знаете, я бы защитил Елену Мизулину, потому что, несмотря на ее ультраконсервативные взгляды, надо отдать должное ей как блестящему юристу. Она стоит у истоков нашего законодательства. Она — автор уголовного кодекса. Она много полезного сделала для функционирования законодательной системы нашей страны. Человек имеет право на свои взгляды. Я бы к Мизулиной относился с должным уважением. Она этого заслуживает, поверьте.
 
— Говорят, что после вашего ухода в Совете Федерации не останется никого с альтернативной точкой зрения?
 
— Надо адекватно оценивать не состояние Совета, а страны. Действительно, сейчас в России преобладает консервативная точка зрения, если не сказать, ультраконсервативная. Поэтому Госдума и Совет — это практически зеркало общества. Я, например, придерживаюсь либеральных воззрений, какие-то коллеги мои, думаю, более умеренные либералы. Поверьте, такие люди в Совете есть.
 
— С кем из сенаторов у вас сложились прочные деловые отношения?
 
— Я, действительно, благодарен коллегам, с которыми я работал. С огромным количеством сенаторов у меня сложились крепкие деловые отношения. Я имею в виду в сфере законодательства. Это, конечно, руководитель нашего комитета по конституционному законодательству Андрей Клишас. Это человек, у которого можно многому научиться. Это и Вадим Тюльпанов. Он человек достаточно либеральных воззрений и не скрывает этого. Это Юрий Бирюков, Михаил Пономарев... Я рад, что мне удалось поработать в одном комитете с бывшим министром внутренних дел Владимиром Рушайло, с Егором Строевым... Огромный опыт мне удалось приобрести, напрямую взаимодействуя с Валентиной Матвиенко. Это, поверьте, суровая, но хорошая школа.
 

"Мои убеждения оставались теми же"

— Какую реакцию на ваши публикации на "Эхе Москвы" о наделении ЛГБТ равными с гетеросексуалами правами вы встречали у коллег?
 
— Я своих взглядов от коллег не скрывал. На протяжении трех с половиной лет мои убеждения оставались теми же. Я ничем своих коллег в последнее время не удивлял. Мы спорили. В чем-то они соглашались со мной, в чем-то — я с ними. Другое дело, что, может быть, именно публикации на "Эхе Москвы" сделали меня чуть более заметным для кого-то еще.
 
— Ваши публикации на "Эхе Москвы" появились в связи с вашим уходом?
 
— Легко проверить, так ли это. Я всегда был максимально публичным. Веду аккаунты в социальных сетях, публикуюсь в "Московском комсомольце", "Фонтанке", "Slon". Мои последние публикации, которые стали заметны, никоим образом не выбиваются из всего того, что я говорил на протяжении последних лет.
 
— Почему же в этот раз возникла такая бурная реакция?
 
— Я думаю, ситуация с ЛГБТ связана с тем, что градус общественной нездоровости по отношению к меньшинствам зашкаливает. Моя точка зрения совершенно нормальная, я же не сказал ничего революционного. Я написал, что от проблемы не надо отворачиваться. Ее придется решать. Это обязанность государства. Юридические инструменты, правовые формы могут быть различными. Это здравая и спокойная мысль. Раз нормальное высказывание вызывает такую реакцию, это лишний раз говорит о том, что проблема есть и находится она в нездоровом состоянии. Что касается последнего высказывания коллеги Мединского (Добрынин сделал министру культуры Владимиру Мединскому саркастическое замечание не путать Госархив с кладовкой, когда министр заявил, что ученые архива не должны давать оценку хранящимся у них документам. — Прим. ЗАКС.РУ), то оно настолько абсурдно, что невозможно было на него отреагировать иначе.
 
— Куда вы уходите?
 
— Я пока не хотел бы говорить, чем я буду заниматься. Это мое решение, потому что мне так удобнее.
 
— Вы будете заниматься политикой или правозащитной деятельностью?
 
— Я не уйду из общественно-политической деятельности.
 
Беседовал Сергей Кагермазов