ЗакС.Ру во ВКонтакте ЗакС.Ру в Telegram ЗакС.Ру в Дзене ЗакС.Ру в Дзене

Интервью 1 ноября 2017, 11:29

Химикаты с видом на Неву

Свалка, расположенная в самом центре города, может угрожать экологической обстановке всего города. Огромная площадка на проспекте Добролюбова огорожена забором, который можно видеть с Васильевского острова, оттуда в Неву и Финский залив продолжают стекать опасные отходы, которые не были утилизированы должным образом. ЗАКС.Ру поговорил с лидером независимого профсоюза работников института Юрием Тахистовым о том, как эта свалка вообще образовалась, чем она опасна для города и почему не хватило денег на нормальную переработку отходов.  

 Государственный институт прикладной химии из комплекса на проспекте Добролюбова выселили в 2011 году. Планировалось, что там организуют проект "Набережная Европы", сейчас территория отведена под так называемый Судебный квартал и Дворец танца Бориса Эйфмана.  В итоге прошло уже более 6 лет, а зараженная химикатами территория превращается в дикую: судя по последним фото, там уже образовались естественные пруды. По данным "Новой газеты", земля заражена токсинами на 10 метров в глубину, а содержание пестицида ДДТ в некоторых местах превышает предельно допустимую концентрацию в 165 раз.

 

890x675_Le0EQ9E05RMkqMGwY8c5.jpg (320 KB)

Фото:fontanka.ru

Юрий Тахистов, бывший научный сотрудник ГИПХ, долгое время боролся против переезда института из центра города, которое многие считали огромным шагом к гибели учреждения. Как председатель независимого профсоюза  "Петрспектива", он был организатором пикетов и митингов сотрудников, а также лично обращался в органы власти с требованием разобраться в ситуации и остановить загрязнение города.

- Почему не  была произведена очистка территории после выезда института?

- Деньги, которые направлялись на инвест-проект "Набережная Европы", пошли все  на строительство, они все были разбазарены. Все делалось настолько скорополительно, что подготовка к переезду началась только в начале июня 2011 года, за месяц до того, как все выехали. А это сложное химическое производство, в котором сотни тысяч наименований различных продуктов. Чтобы вы поняли, я уже к тому моменту был уволен по сокращению штата. Из трех руководящих работников независимого профсоюза двое были уволены по сокращению штата, а третий член профсоюза был пенсионером. Был уволен также ревизор-контролер. Почему это было сделано? Это именно вопрос экологии. Конечно, нас волновало не только это, нас волновали наши собственные вопросы, но и экология  тоже, потому что в течение месяца такое предприятие нельзя свернуть и вывезти. И в результате, в течение месяца люди похватали все что могли, что-то заранее подготовили. Я считаю, что как минимум 50% оборудования осталось там. Да, оно было старое, но оно еще работало,  и его можно было забрать, если бы этот переезд осуществлялся в течение года или двух, как это должно было быть. Кроме этого, так как к моменту переезда число работников значительно сократилось, уволилось или умерло, так как состав у нас возрастной,  некоторые комнаты были пусты, и забирать все оставшееся там  было некому.

В итоге значительная часть оборудования была брошена. Традиционно химики работают с большим количеством ртути, оборудование у нас в основном хрупкое,  стеклянное.  Например, в моем кабинете было около 500 градусников, самых различных по величине и диапазону. Есть градусники диапазоном от 50 до 100 градусов, от 150 до 200. И это все там осталось. И я в это время не мог это все забрать, я был уволен.

Кроме того, были и другие вещества, были запасы веществ, которые делались еще в советское время. Люди всегда накапливали определенное количество веществ, чтобы иметь стабильный какой-то полуфабрикат или вещество, чтобы всегда в случае отклонения технологического процесса иметь возможность провести проверку. Но сколько таких веществ было, какие они, как они хранились,  никто не считал. И все это было брошено.

- В СМИ еще писали про загрязнение земли, откуда оно взялось?

- В конце 80-х-90-х в ГИПХ было 9-10 тысяч человек, то сейчас тысяча. И все эти люди уходили, умирали, а оборудование их оставалось. Естественно, в 90-е годы никто не занимался утилизацией, дегазацией - выжить нужно было. Им самим и предприятию.

В следующем году исполняется 100 лет со дня образования ГИПХа. Прикладная химия СССР начиналась здесь.  ГИПХ работал очень интенсивно. Тут почва загрязнена на многие метры, их нужно снимать, выбирать, там колодцы, разные коммуникации.  Во время войны здесь чего только не производили: боеприпасы, пиротехнические средства, все-все. И до войны здесь интенсивно работали. Это сейчас здесь центр города, а раньше это был полузатопленный остров.

 А потом говорят, почему у нас возрастают раковые заболевания. Потому что вот так ликвидируют химические предприятия.

 - Вы знаете, что происходило на территории института после того, как вы уехали?

- 1 июля мы выехали оттуда, нас вышвырнули и больше не пускали. Запустили туда так называемых металлистов. Гастарбайтеры, студенты, которые выдирали металл из всех установок. Естественно, разбивали стекло, оборудование и так далее. Два или три человека были выделены для сбора всего этого. Но там были сотни, если не тысячи комнат. На этой площадке в советское время работало где-то тысяч пять или шесть людей.  Естественно, это все два-три человека очистить не могли, потому что у всех были огромные запасы вредных веществ. Ладно, нейтральных, а у кого какие вещества остались из опасных, что там хранилось в баллонах - это неизвестно.

890x675_aH4GwBAVkT0R5l8Nm3xK.jpg (212 KB)

- Почему тогда официальные экспертизы говорят, что все в порядке?

- Сейчас в экологических спорах  администрация использует данные экспертиз, которые были проведены тогда, когда мы там еще находились  и работали. То есть все было запаковано, герметично, в специальных емкостях. Они проверяли до переезда, а после переезда, когда все было выдрано и развалено, открыто, никто ничего не делал.

- А как стоило организовать переезд?

- На обработку территорий и очистку нужно было выделить деньги, нужно было пригласить специальные фирмы.

Еще раз повторю, переезд должен был осуществляться постепенно, с участием самих работников. Денег на безопасный перевоз старого оборудования, на то, чтобы аккуратно слить ртуть, все разобрать, не осталось. Там же все старое, легко бьется и дешевле, чем перевозить, оказалось все бросить. Работников не стимулировали к переезду, чтобы они подготовились и очищали свое оборудование.

Утилизация отходов, как вы знаете, это очень серьезный и денежный процесс. А его не захотели проводить. Может быть,  стоило ГИПХ сохранить на некоторое время и дать возможность ему подготовиться? Потому что люди не понимают, что такое химия. А химия – это очень серьезно и очень надолго.

- Вы пытались все это каким-то образом оспорить или хотя бы привлечь к проблеме внимание?

- В сентябре 2012 года я обратился к представителям всех фракций Законодательного собрания с одинаковым заявлением. Здесь огромная свалка, в разрушающихся зданиях были оставлены химические вещества, и обследования во время никто не провел. Как я узнал из дальнейших писем,  какую-то экспертизу провели, после жалоб жителей соседних домов. Несколько баллонов, которые там валялись, дали течи и запахи пошли по людям. 

Депутаты Вишневский и Ковалев, сославшись на меня, направили запрос губернатору.

В ответе, который они получили в конце октября 2012 года, сказано, что отходы III класса составляют всего 12 тонн и осталось к вывозу всего 8 тысяч тонн отходов V класса. То есть отходы V класса – это отходы безопасные для граждан, их можно использовать где угодно. А III-IV класса самые опасные, из тех, что остались там.   

Позже Ковалев обратился в комиссию по экологии и природопользованию, которая сообщила, что с 9 по 13 апреля проводилась проверка, были найдены мелкие нарушения, а все остальное прекрасно.

Там прозвучала цифра, что общее количество объектов, необходимых для демонтажа, составляет 1,3 миллиона тонн. Как можно было за четыре дня обследовать такое количество материала? Да даже если они тысячу химиков туда отправили, это было бы невозможно.  Это была просто отписка.

У людей превратное представление о химии: они думают, что это как в сериале "След", сразу все готово. Это все детский лепет.

И наконец,  в мае месяце я получил письмо от председателя комиссии по экологии, который подтвердил эти цифры – 1,3 миллиона тонн чисто строительного мусора,  но кроме этого, по всем технологическим регламентам, им нужно переработать, включая почву, канализацию, остаточный мусор  11, 5 миллионов тонн!

Из них III класса опасности 1 миллион тонн, IV класса опасности - 235 тысяч тонн. Это все должно утилизироваться на специальных полигонах. А где их утилизировать?  Красный бор у нас постоянно закрывается. Самые опасные отходы I-II класса насколько я знаю, вывезли сразу, но все равно. Это данные на май 2012 года.

И возникает вопрос, где эти миллионы тонн? Куда их вывезли? IV-III классы опасности – это же очень опасные вещества.

- Говорят, что все это вывозят во Всеволожский район.  Вы знаете что-то об этом? Как это может отразиться на экологической обстановке?

- Нет, я про это не слышал. Под Всеволожском у меня  как раз садоводство. И постоянно подсыпают землю, болота осушают.

Как это может отразиться? Они же все смешивают, когда вывозят, все вещества и отходы  в одну кучу. Все здания разрушили бульдозерами, смешали, и получилась химическая каша. Исследовать, что там намешано сейчас в этих миллионах тонн мусора,  очень затратно. Они могут это и под дома вывозить, и под сельхозземли, потому что это огромные объемы, куда их еще девать.

- Что сейчас со всем этим делать?

- Нужно проводить экспертизу, нужно выбирать точки и тщательно все это обследовать. А потом решать.

Все прекрасно понимают, что ртуть –  то вещество, с которым ничего не сделать. А органика – это другое дело. Есть вещества, которые постепенно в почве разложатся.  Вопрос очень сложный и однозначных решений нет. Нужно признать, что был вывоз десятка самосвалов с опасными веществами, точно неизвестно каких и в каком количестве и куда. Тогда на это обратят внимание. А так, естественно, будут продолжать вывозить куда-то.

Можно попробовать снова привлечь внимание депутатов, чтобы хотя бы получить информацию. Депутаты прошлого созыва могли чем-то помочь, а сейчас у нас идея единогласия в нашем Законодательном собрании. Но они могут хотя бы запросить цифры, выяснить, что происходит. Но я сейчас этим не занимаюсь.

- Насколько это опасно, если простым языкам?

- III-IV класс опасности – это канцерогены, это бензолы. Конечно, это опасно. Но сколько их там, вам никто не скажет, ни один специалист. Потому что обследование надо было проводить тогда, сразу когда выехал ГИПХ. Я думаю, что туда было страшно войти. Даже тот металл, который собирали, отправляли на металлургические предприятия и на переработку. И там люди травились им. 

Мария Кольцова


Подписывайтесь на канал ЗакС.Ру в Дзене , Телеграм , Дзен.Новости




Новости28 марта
Смотреть предыдущие новости →





Главное ↓ 

О редакции Реклама