Причиной обращения людей, в семейных архивах которых сохранились бесценные свидетельства прошлого, стала получившая большой резонанс история дневниковых записей Ангелины Крупновой-Шамовой, пережившей тяжелейшие дни блокады — женщины, которая изо всех сил старалась уберечь от смерти своих детей (война оказалась сильнее: двое из четверых детей умерли)…
Дневник Михаила Бихтера, человека старого времени, представителя интеллигенции, которую выбили страшные времена революций, войн, лагерей, даже в блокадные дни в большой степени посвящен размышлениям об искусстве. Быт уходит на задний план. Но когда чаша горя, связанная с потерей близких людей, и лютый голод подступают вплотную, дают о себе знать трагические ноты военного времени...
Он очень много читал и думал о жизни совсем не то, что диктовали сверху. Мог свободно излагать на полях свои мысли, не задумываясь о том, что может поплатиться в результате навета неверного человека.
"Дедушку я не застал — родился через четыре года после его смерти, в семейном архиве сохранилось четыре тетради дневниковых записей, хотя дневник он вел на протяжении многих лет. Умер он в 1947 году, заразился гепатитом, когда ему делали операцию в одной из городских клиник, — рассказывает внук музыканта петербургский художник Александр Бихтер. — Мой папа — тот самый Алексей, к которому дедушка часто обращался в своем дневнике (второй его сын, Всеволод, умер в блокаду), о нем много рассказывал. Помню, однажды отец спел знаменитого "Соловья" Алябьева так, как, по его словам, это бы сделал Михаил Алексеевич. Исполнение это не походило ни на одно слышанное мной прежде. Тогда мне стало понятно, в чем заключалась некогда предложенная дедушкой теория, согласно которой музыкант буквально дышит минутами исполнения…"
В воспоминаниях Бихтера сказано: "Шаляпин показал мне, что звук — это живой материал для выражения живых чувств". Как-то Михаил Алексеевич в присутствии великого певца стал напевать, аккомпанируя себе, романс Римского-Корсакова на стихи Пушкина "Ненастный день потух". Окончив, увидел, что у Шаляпина текут по щекам слезы… Тогда, в декабре 1909 года, Бихтер получил в подарок портрет Федора Ивановича, над которым певец написал: "Пламенной душе, милому человеку, отличнейшему музыканту, в знак уважения и благодарности…"
Блокаду Михаил Алексеевич Бихтер пережил в городе (дом находился в Усачевом переулке, неподалеку от Консерватории). В квартире, расположенной на верхнем этаже, была спальня с овальным, как иллюминатор, окном — весь город на виду...
Сегодня мы начинаем печатать страницы из дневника музыканта, относящиеся к военному времени. Эти записи, а сохранились те, что были сделаны до конца июня 1942 года, до сих пор нигде не публиковались да и не могли быть опубликованы в силу известных причин, связанных с течением лет, закованных в кандалы цензуры. Попали в печать только некоторые страницы мемуаров (журнал "Советская музыка", 1959 год, "Листки воспоминаний").
Свою автобиографическую рукопись, которую, судя по всему, стоит научиться читать между строк, Бихтер именовал "Телегой жизни". Вести ее он объяснил желанием "восстановить правду для близких, которые пожелали бы знать ее…"
Евгения Дылева
"Я очень виноват перед своим роялем"
29/VI 1941. Искусство — метод познания бытия. Но отнюдь не развлечение, не отдых, не наслаждение. И может быть таковым, как каждый метод, если от него ждут объединения душевной деятельности, определенного порядка в идеях и миропонимании…
Наука говорит о том, что есть, а искусство о том, что может быть. Истины науки добываются поисками в природе; истины искусства — поисками в себе. Ни наука, ни искусство по природе не допускают лжи.
Истина вносит порядок, организацию во все существо человека и потому человек ценит истину. Ценит настолько, что в отдельных случаях жертвует во имя нее жизнью. Так что вопрос о том, нравится ли истина или доставляет ли она наслаждение, не может даже возникать, ибо истина это суть существования человека.
2/VII 1941. Я различаю два вида доброты. 1. Доброта, в основе которой моральное чувство. 2. Доброта, в основе которой сентиментальное чувство. Первое — жертвенно, т. е. человек отдает то, что самому нужно. Второе — любезно, т. е. отдает то, что у него имеется в достаточном количестве. Первое может вести себя как второе, но второе вести себя как первое не может никогда.
4/VII 1941. Всякое человеческое предприятие гибнет, когда в организации средств к достижению забывается цель, которую надо достигнуть. Заторможенное добывание средств замедляет достижение цели. А потеря связи с целью в процессе накопления средств достижения отводит от цели в сторону…
5/VII 1941. Культура — великое благо, ибо дает возможность человеку проявить все, что заложено в него природой. Но культура и великое зло, которое ввергает человека в бедствие поклонения средствам культуры как таковым…
2/VIII 1941. Истинная демократия заключается в том, чтобы, как можно меньше стесняя людей своим существованием, помогать им жить…
5/VIII 1941. В деятельности исполнителя есть трудность отличия от трудностей композитора. Исполнитель, оставаясь самим собой, должен чувствовать объективность минуты, важно уметь перестроить характер и душевное напряжение соответственно требованию минуты. Малейший срыв в этой перестройке убивает искусство исполнителя.
10/VIII 1941. Несмотря ни на что, по-прежнему много работаю, и работа приносит мне радости и огорчения. Самый лучший вид пропаганды какого-либо дела есть улучшение самого дела. Право на жизнь черпаю теперь только в той пользе, какую хочу принести людям…
16/VIII 1941. Родные мои, может случиться, что мы проводим под одной крышей и даже в этой жизни вообще последние дни совместного существования…
22/VIII 1941. Я спрашиваю себя: нужна ли музыка? И отвечаю: да, необходима. Как воспитательная стихия. Ибо люди, как вполне доказывают политические концепции и война, еще очень грубы. Как история эмоциональной жизни, выращенной чувством слуха. Как язык общения состояниями, продолжающими речь, то есть общение понятиями. Музыка — область непосредственной необходимости для жизни…
25VIII 1941. Кто хочет понять законы музыкальной выразительности звуковых концепций как отражение душевной жизни человека, должен изучить нотный язык композиторов со стороны взаимосвязи нотных знаков и содержания, выражаемого этими знаками. В них отражается духовный путь народов, и этот голос не должен замолкать, особенно во время народных бедствий. Музыка своим чувством, доступным всем людям, должна объединять народы…
В моменты бедствий музыка с ее глубиной и человечностью становится особенно необходимой. Там, где есть люди, где есть борьба, где есть страдания, она должна оставаться…
30/IX 1941. Самое драгоценное для человека — проявление своих возможностей. Тогда он сознает свое место в обществе. Тогда ему не нужен никакой суррогат сознания ни в виде власти, ни в виде ложного почета. Он знает, что на своем месте, он неповторим. Одержимые природой только внешней (административной, политической, экономической и т. д.) власти стремятся к созданию замены самих себя устойчивым, выражающим их позиции суррогатом. Это — следствие не найденного пути…
Только учитель, который сам может выразить себя до конца, может учить других. Только такая власть законна и ведет к добру…
2/X 1941. Я очень виноват перед своим роялем: я обижаю его каждый день в течение часа или более, вынужденно тренируя движения моих руки пальцев, следовательно, заставляю его звучать не для музыки. Единственным оправданием этому служит то, что цель тренировки заключается в изучении жизни, реакций… Стараюсь все же не делать его наковальней для пальцев-молотков
8/X 1941. Как будто собираются начать занятия в Консерватории. Это необходимо оставшейся молодежи, а также оставшимся педагогам. Наконец, это необходимо всему нашему городу, музыкальная жизнь которого совершенно замерла.
С началом занятий наша жизнь будет состоять не только из хождения по этажам Консерватории, в темноте осеннего утра, когда едва видны чернеющие силуэты домов и тени редких прохожих после бессонной ночи. Измученные и затравленные тревогами, пугливо озираясь, подгоняемые со всех сторон грохотом, молниями вспышек канонады на улицах осаждаемого города, мы пробираемся домой, чтобы узнать, не разрушен ли дом, живы ли близкие, не погибла ли библиотека, рояль. Можно ли выпить горячего кипятку с граммами хлеба, сохранились ли еще возможность и смысл дальнейших страданий…
Продолжение дневника следует. Подробную печатную версию материала читайте в ближайших номерах "Новой газеты в Петербурге".
"Мир, в который люди абсолютно не погружены": Экс-мундеп Диана Серая о своем YouTube-канале, мунципалах и сентябрьских выборах 
Депутаты МО "Лиговка-Ямская" собрались в последний раз 
Петербуржцы несут цветы к стихийным мемориалам в память о погибших в "Крокусе"
В ЗакСе заслушали доклад начальника петербургского Главка