"Государство мало времени уделяет любительскому спорту"
— Каким видом спорта вы увлекаетесь?
— Начал я знакомство со спортом где-то с десяти лет. У нас в школе работали секции карате, фехтования и шахмат. Я выбрал карате. Кстати, с таким распространенным видом спорта, как футбол, у меня отношения не сложились, не нравится он мне. Так вот, в 14 лет я записался в секцию бокса. В физкультурный клуб "Стрела", что на улице Чугунная. Я тренировался под руководством Владимира Ефимова и Семена Арша. С 1997 по 1999 год я состоял в сборной команде Военмеха по боксу. Где-то с 2000 года я закончил серьезно заниматься спортом — а занимался я по четыре, пять раз в неделю — и перешел на самостоятельные тренировки. Сейчас спорт занимает у меня четыре дня в неделю. По понедельникам и пятницам я бегаю кроссы в Удельном парке в 7 утра, по вторникам и четвергам там же занимаюсь на брусьях и делаю другие упражнения. Кросс у меня составляет порядка пяти километров.
— Почему вы оставили профессиональный спорт?
— Я плотно занялся наукой, философией, общественной деятельностью. Занятия боксом уже стало трудно сочетать с этим. Требовалось много времени для того, чтобы готовить диссертацию, учиться.
— Каких успехов вы успели достигнуть в спорте?
— Занял второе место в первенстве трудовых резервов. Выступал на чемпионате вузов Петербурга по боксу.
— Сколько раз вы подтягиваетесь, отжимаетесь?
— Подтягиваюсь порядка 12 раз, отжиматься могу бесконечно. Со студенческих лет привык минут 15 на скакалке попрыгать.
— Что вы думаете о том, что занятия спортом и спортивные соревнования стали видом предпринимательской деятельности?
— К сожалению, государство сейчас уделяет мало времени любительскому спорту. Любая секция для детей требует денег. Мне не нравится, что так происходит. Это уже похоже не на спорт, а на бизнес. На мой взгляд, когда спорт и бизнес идут рядом, то спорт уступает. Он перестает быть самопожертвенной работой тренера и ученика. Это ни к чему хорошему не приводит.
— Что делать с этим?
— Государство должно полностью взять на себя решение социальных задач по бесплатному спорту для граждан. Нужно возрождать бесплатные секции в школах, платить достойные зарплаты тренерам. Инвентарь также должны не родители закупать, а государство. Всё положительное, что имела страна раньше, надо возродить.
— Какие виды спорта, соревнования, кружки, секции, спортивные инициативы вы курируете как депутат?
— Никаких. Занимаюсь спортом исключительно для себя, ничего не патронирую и не желаю, потому что не хочу из спорта делать себе политическую рекламу.
"Я видел, как ребята кололись прямо у входа в интернат"
— Какие наркотики вы пробовали?
— Никаких не пробовал. У меня внутри всегда было некое неприятие всего, что с ними связано. Я же заканчивал интернат в 1995 году, а в 1994 случился наркотический бум. Наркоторговцы ориентировались в том числе и на трудных подростков. При мне часть одноклассников пробовали героин и другие тяжелые наркотики. Я видел иногда, как ребята кололись прямо у входа в интернат. Я в то время уже занимался спортом и пытался избегать таких компаний. Тогда существовала мода на наркотики. Многих из моих одноклассников нет в живых уже. Всё из-за наркотиков. Я знаю только одного человека, который смог пройти этот путь и отказаться от этого яда.
— Что вы думаете о делении наркотиков на легкие и тяжелые?
— Когда человек пробует легкий наркотик, он вскоре может попробовать и тяжелые. Наступает точка невозврата. Наркотики — это яд, и в любом случае они уничтожают человека. Да, в некоторых странах наркотики легализованы, например в Голландии. Но все равно они имеют необратимое воздействие на сознание человека. Волей-неволей он получает психологическую зависимость.
— А если легализовать наркотики хотят для того, чтобы снизить криминогенную обстановку?
— В России другая правовая культура. В нашей стране должен присутствовать тотальный запрет на любые наркотики. Наркоманов нужно изолировать от общества, жестко карать тех, кто продает эти вещества, в том числе и представителей силовых структур, которые потворствуют этому.
— Как вы думаете, почему люди употребляют алкоголь, наркотики?
— Во-первых, у некоторых существует генетическая предрасположенность, во-вторых, это духовная история, на мой взгляд. Это тот случай, когда человек осознанно подчиняет себя тем силам, которые хотят уничтожить личность. В двух параллельных классах со мной училось порядка 30-40 человек, из них порядка восьми-девяти употребляли тяжелые наркотики и завлекали в свой круг других детей. Меня Господь отвел от этого. Как отец могу сказать, что детей от наркотиков можно оградить, если родители молятся о своем ребенке. Во-вторых, надо постоянно следить за ребенком, знать круг его общения. Также отец должен вместе со своим ребенком заниматься спортом, стать близким другом, который может объяснить, как устроена жизнь.
— Часто можно увидеть статистику о том, что в странах, где легализовали некоторые наркотики, снизилось количество наркоманов.
— Я думаю, это не от легализации наркотиков, а от того, что в этих странах человек видит завтрашний день, у него есть возможность для самореализации. Человек приходит к наркотикам от психологического слома. России легализация не поможет. В нашей стране в определенных слоях общества существует депрессия от того, что люди не знают, как им жить завтра. Это происходит от неправильного видения себя в обществе, от завышенной самооценки. От экономического положения, конечно, тоже.
"Алкоголь — это яд"
— Какие вредные привычки у вас есть?
— Я идейный трезвенник. Ни в каких количествах не употребляю алкоголь. Курить я начал в 12 лет, но тоже бросил лет в 19, когда курение стало мешать моим занятиям спортом. Я тогда активно выступал за сборную команду Военмеха. Начинал курить я с "Беломора", потом курил красный Marlboro. Алкоголь я полностью исключил из своей жизни несколько лет назад после рождения сына. Раньше пил коньяк и водку. Теперь я уверен, что алкоголь — это яд, который в любых дозах разрушает организм.
— Что должно произойти в стране, чтобы большинство граждан отказалось от алкоголя?
— Мне кажется эта проблема крайне важной. У нас более пяти миллионов алкоголиков. Есть регионы, в которых целыми селами пьют, и вымирают работоспособные люди. Я разработал закон о возрождении лечебно-трудовых профилакториев — ЛТП. В стране с алкогольными традициями, которые даже культивируются, государство сдерживает рост цен на алкоголь, в то время как сокращаются рабочие места, идет рост цен остальных продуктов. Это неправильно.
— Как еще можно решить эту проблему, кроме возрождения ЛТП?
— Оговорюсь, что ЛТП направлены на тех людей, у которых уже есть диагноз "алкоголизм". Помимо этой меры, конечно, необходимо пропагандировать здоровый образ жизни, ввести запрет продажи алкоголя лицам, не достигшим 21 года, запретить рекламу горячительных напитков, далее ограничивать время продажи спиртного. Я занимаюсь этой проблемой с 2006 года, с тех пор, как в Военмехе защитил диссертацию на тему "Проблемы консолидации русского народа, социально-философский аспект". Уже тогда я заложил основы того общества, которое имеет в основе своей труд, здоровый образ жизни, между прочим — ограничение миграционных потоков. Все, что делается мной как депутатом Законодательного собрания, — это практическое осуществление идей, высказанных мной в диссертации.
— Вы человек верующий. Как ваши убеждения трезвенника мирятся с употребление кагора во время причастия?
— Я считаю, что, если человек выпивает немного, это его дело. Я не веду диалоги путем давления и навязывания своего мнения. Человек должен сам до всего дойти.
— Вы говорите, что человек должен до всего дойти сам, но выступаете за пропаганду здорового образа жизни.
— Это разные темы. Вы же спросили про кагор в определенном контексте. Это же не оказывает массового влияния на спаивание народа, как те же пивные фестивали.
— Чем, по-вашему, плоха идея так называемой культуры пития?
— Я не могу судить, что плохо или хорошо. Я стал трезвенником, исходя из своих взглядов и ощущений. Мне алкоголь вредит, мне тяжело от него, я ощущаю, что это яд, поэтому я отказался от него в любых количествах. Закон о ЛТП я стараюсь продвинуть для того, чтобы от алкоголиков страдали не их семьи и не они сами.
— Нередко ЛТП высмеивали в СССР, почему вы считаете, что ваша идея увенчается успехом?
— И сейчас эту идею высмеивают. Михаил Боярский уже высказался шутливо на эту тему. Понимаете, если раньше алкоголика забирали в вытрезвитель и потом направляли в ЛТП, сегодня такой человек попадает в обычную больницу. Приемные покои переполнены пьяницами с улиц. Антиобщественные элементы лежат рядом с приличными людьми. Это недопустимо, даже с точки зрения санитарии. Я считаю, что работа с пропойцами — не задача медиков общей практики. Должны существовать для этого специальные учреждения.
— Как коллеги-депутаты относятся к вашему трезвому образу жизни?
— Я не навязываю никому свои убеждения. Всегда отвечаю, что не пью, и никаких вопросов ко мне не возникает.
— Случается так, что круг общения человека, который бросил пить, резко сужается. У вас было такое?
— Я заводил друзей не по принципу с кем пил, а с кем — нет. Мои товарищи — это люди, которых я знаю со школьных, студенческих лет. Даже если они выпивают в компании, я себя среди них чувствую комфортно.
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга
