Сергей  Егоров: "Судья не отличается от врача или официанта"

"Каждый раз, когда проводилась прогрессивная судебная реформа, страна, в которой это происходило, делала мощный экономический рывок. Типичный пример — экономический бум конца XIX века в России. На мой взгляд, это следствие именно реформ Александра II 1864 года", — полагает адвокат, доктор юридических наук, депутат Ленсовета 21-го созыва Сергей Егоров. — Если два человека заключают договор и один его нарушает, а второй не может с этим ничего поделать, то никакая деловая активность невозможна. Когда же появляется третий, который может рассудить и принудить к соблюдению договора, это окрыляет честного предпринимателя. Хоть и не сразу: людям нужен срок, чтобы поверить в то, что система работает".

О том, что собой представляет нынешняя судебная система и как ее максимально быстро, безболезненно и эффективно реформировать, Сергей Егоров рассказал в интервью ЗАКС.Ру

— Чтобы понять, как реформировать суд, нужно определить вначале, какова его задача. На этот вопрос сами судьи любят давать эмоционально-философские ответы: обеспечение правосудия, воцарение справедливости, установление истины, наказание виновных… На самом деле задача у суда одна — разрешать споры. В том числе гражданские: между гражданами; уголовные: между гражданами и обществом; административные: между госорганами и т. п. И другой задачи нет! Если есть спор, значит, есть разные — и равные — стороны. Судья ничем принципиально не отличается от врача или официанта: он предоставляет услугу по законному и обоснованному разрешению споров.

— И как, способен российский суд начать разрешать споры?
— Нет ничего невозможного. Причем наладить работу суда можно и в рамках той судебной системы, которая существует. В России судебная система сформирована по принципу самоуправляющейся профессиональной корпорации. Чтобы эта корпорация перестала вызывать у общества неудовлетворенность и взялась наконец за разрешение споров, нужно провести реформы в трех направлениях: работа системы внутри себя, работа системы при взаимодействии с участниками процесса, а также качество судейского корпуса.

— Как функционирует судебная система внутри себя в России?
— Структура судебного самоуправления у нас такова. Во главе стоит Съезд, который собирается раз в четыре года. Он избирает Совет судей, который является главным органом в перерывах между Съездами, и Квалификационную коллегию судей, которая участвует во всех назначениях и продвижениях судей по службе, в том числе может лишить судью статуса, а также организует проведение судейских экзаменов — то есть фактически стоит за назначением новых судей. Эти органы есть на федеральном уровне, они повторяются на уровне каждого субъекта Федерации.

Что можно сделать для совершенствования этого аспекта? Все просто — нужна демократизация, Так как эта самоуправляющаяся система на деле очень хорошо управляема.

Например, как делегаты попадают на Съезд? Как раньше депутаты в Верховный совет СССР: в результате выборов одного из одного. Фактически едут те, кого назначает председатель суда. Процедура выдвижения кандидатов, составления бюллетеней для голосования законом не регламентирована.

— Как же вы предлагаете выдвигать делегатов?
— В бюллетень должны быть включены все судьи соответствующего суда. И каждый судья должен иметь два голоса, которые можно отдать только за разных кандидатов: наиболее вероятно, что один голос он отдаст за себя — тогда вторые голоса и определят действительно достойных, пользующихся авторитетом. Думаю, далеко не все председатели судов попадут в число избранных.

— Почему бы не сделать такую же систему на выборах в Госдуму?
— При формировании органов судейского сообщества нет необходимости в отборе кандидатов. Общество уже доверило судьям принимать решения, от которых может зависеть благополучие и даже жизнь любого человека: смертная казнь (пожизненное заключение) или полное оправдание, лишение имущества. Значит, они априори могут принимать участие в любых решениях, касающихся внутреннего устройства судейского сообщества. Никакого дополнительного отбора для этого не требуется.

Совет судей и Квалификационная коллегия судей должны избираться по тому же принципу — все делегаты соответствующей курии включаются в бюллетень.

Сейчас эти органы — практически пожизненная синекура. Если избранный туда не будет выкаблучиваться, он останется там навсегда. Поэтому, принимая решения об организации работы сообщества, он понимает, что ему-то жить по этим правилам не придется: он никогда больше простым судьей не станет. Как в Госдуме: депутаты получают пенсию по другому списку…

Если бы они понимали, что избраны лишь на один-два года (для этого съезд должен собираться не реже одного раза в год), а потом обязаны уйти, то и действовали бы по-другому. Сделать обязательную ротацию просто: члены совета и коллегии автоматически не должны попадать в число делегатов, так как они не будут являться членами судов и не попадут в следующий раз на съезд или конференцию.

Такая демократизация за несколько лет сможет переменить судебную систему. Я глубоко убежден, что все люди хорошие в большей степени, чем плохие. Судьи тоже люди. Проявление плохого в человеке всегда связано с чем-то внешним: квартирный вопрос, судебная система… Если система хороша, то и человек проявляет свои лучшие, а не худшие качества.

Пример из жизни: прокурор Ленинграда Веревкин в свое время был снят усилиями Ленсовета. И одно время в городе не было главного прокурора. В это время прокуратура стала работать как часы. Оказалось, что они знают, как надо поступать по закону, и если нет никаких дополнительных привходящих условий — делают по закону. Как только появился новый начальник, снова появились эти условия и все вернулось на круги своя.

— Расскажите о взаимодействии судебной системы с теми, кого судят.
— Главное в этом вопросе — больше внимания уделить процессуальным нормам. Статья 120 Конституции гласит: "Судьи независимы и подчиняются только Конституции и закону". Ее цитируют обычно не до конца, остановившись на слове "независимы" — забывая о том, что закону-то судьи все-таки должны подчиняться. Только вот в нынешних процессуальных законах судьям подчиняться особенно нечему.

Идеально было бы, чтобы судья по внутреннему убеждению принимал в процессе только одно решение: взвешивал доказательства сторон и решал, кто прав, чьи аргументы перевесили (а при наличии присяжных, не должен делать и этого). Это и так достаточная нагрузка и ответственность, поэтому все остальные, процессуальные моменты теоретически должны быть прописаны в процессуальных законах.

Если рассмотреть любой процессуальный закон и по нему составить логическую блок-схему — при условии А надо осуществить действие Г, а при условии Б надо сделать действие Д, то окажется, что большому числу условий ничего не соответствует и судья может поступить как заблагорассудится. В итоге процессуальное дышло закона поворачивается в зависимости от пристрастий, образованности, усталости или заинтересованности судьи.

Например, из-за законодательной неопределенности судья иногда не рассматривает сразу поданное ходатайство и "откладывает его рассмотрение". Как в этом случае дальше действовать в процессе? Если бы судья ходатайство удовлетворил или отклонил — это были бы две абсолютно разные линии поведения! Такое отложение нужно запретить.

В идеале лакун вообще не должно быть. Достичь этого, конечно, невозможно, но сократить в разы вполне решаемо. При этом замечу в скобках, что для конституционного и административного судопроизводства в принципе не существует процессуальных законов.

— Есть ли возможность, что эти пробелы в блок-схемах заполнятся?
— Для этого нужно желание, обществом должна быть поставлена такая задача. В 2001 году рассматривалось два проекта Гражданского процессуального кодекса (ГПК): мой и тот, что предложил Верховный суд. Мой был в полтора раза толще, но за него дали всего 64 голоса в Думе, за ныне действующий — более 280 голосов. Очевидно, что в нынешних условиях проработанные процессуальные кодексы судебному начальству не нужны.

Например, в нынешнем ГПК, в отличие от моего, есть три типа судопроизводства: исковое — где есть ответчик, особое — где ответчика быть не может (например, дела о признании умершим) и третье, например по гл. 25: оспаривание действий должностного лица. Очевидно, что должностное лицо и здесь должно быть ответчиком, а не заинтересованным лицом, как сейчас! Если бы по таким делам были ответчики, это, конечно, их бы дисциплинировало.

— Процессуальные кодексы хороши, но они предохраняют только от общего судейского произвола в процессе. А как быть с вынесением сугубо неправомерных решений — например, в результате подкупа судьи?
— Достоверно узнать, что кто-то дал судье взятку, мы никогда не сможем. Это можно установить только в процессе следствия.

Судья оценивает доказательства по внутреннему убеждению. Но и этот вопрос можно и нужно максимально формализовать. Например, нередко в решении или приговоре суда может рассматриваться лишь часть доказательств одной стороны, а другие судья может "не заметить" и не описать в решении.

Конечно, это может быть следствием лени: если из семи аргументов стороны мне для вынесения решения в ее пользу достаточно двух, остальные можно и не рассматривать — но тогда в тексте решения об этом так прямо и должно быть сказано. Но чаще-то бывает наоборот: проигравшая сторона высказывает десять аргументов, из которых в решении оцениваются лишь два-три.

Для преодоления подобных процессуальных недостатков я предлагаю ввести специальный суд присяжных, который рассматривал бы только один вопрос: нарушил ли судья процессуальный закон в данном конкретном деле. И каждый год в каждом субъекте Федерации один судья по уголовным делам, один по гражданским и один из арбитражного суда должны перестать быть судьями на основании статистики: у кого таких процессуальных нарушений больше всех.

— Осталось обсудить проблему качества судейского корпуса.
— Формально все судьи назначаются указом президента, но фактически, кого взять на освободившееся место, решает председатель суда.

Чтобы получить возможность стать судьей, человеку достаточно иметь юридическое образование и пятилетний стаж по юридической специальности. Нужно еще пройти экзамен на должность судьи: ответить специальной комиссии на несколько из 100–150 вопросов, касающихся разных областей права. Причем Квалификационная коллегия организует этот экзамен, как ей в голову взбредет. Законом такой порядок не установлен.

После этого, если появится вакансия, человек может поучаствовать в конкурсе и стать судьей. Слова о том, что судьи должны назначаться по конкурсу, впервые появились в 1991 году в Концепции судебно-правовой реформы, оттуда перекочевали в ФКЗ "О судебной системе РФ", и с тех пор никто так и не решился их оттуда убрать. А очень хочется! Однако расшифровывать эти слова не стали. И за 20 лет система подстроилась, организовав конкурс без конкурса. Конкурс предполагает две обязательные вещи: наличие двух или более кандидатур и заранее известный критерий победы. Ни того ни другого закон не предусматривает.

На мой взгляд, экзамен и конкурс нужно объединить: результаты первого должны стать критерием победы по второму. Необходимо изменить и подход к самому экзамену. Во-первых, будущий судья должен ответить на 100 вопросов из не менее чем тысячи заранее известных, подготовленных Квалификационной коллегией. Во-вторых, сдавать нужно только процессуальное право, которое судья должен знать назубок, причем либо уголовный процесс, либо гражданский, либо арбитражный — в зависимости от вакансии.

Результаты экзамена станут критерием для принятия решения о победе в конкурсе: кто лучше сдал, тот и становится судьей. Правильно было бы ввести конкурс и на любое продвижение по служебной лестнице: например, стать судьей горсуда может только районный судья, и для этого ему также нужно пройти экзамен, соревнуясь с другими претендентами.


Беседовал Анджей Беловранин