ЗакС.Ру во ВКонтакте ЗакС.Ру в Telegram ЗакС.Ру в Дзене ЗакС.Ру в Дзене

Интервью 26 мая 2010, 14:26

"Газпром хотел как можно быстрее начать это все сворачивать"

О раскопках на месте будущего строительства небоскреба "Охта-центр" известно из официальных источников не так много. Известно, что там обнаружены уникальные находки времен неолита и XVII века, известно, что их приостанавливали. Появлялась информация о хорошо сохранившихся остатках крепостной стены, раскопанных учеными. Потом сменилось руководство экспедиции, а застройщик стал настаивать на скорейшем сворачивании работ. Но результаты работы археологов находятся под бдительным контролем заказчика строительства — Газпрома. О некоторых деталях раскопок на месте Ниеншанца ЗАКС.Ру рассказала Александра Генералова, работавшая в экспедиции Сорокина летом 2009 года.

— Это грандиозные раскопки, там было много участков. Я работала там, где были неолитические фрагменты, были находки XVII века. На той части, которую я откапывала, стояли стены. Метра четыре, наверное. При раскопках были найдены человеческие останки. Они находились между Невой и проездом с Большеохтинского моста, по направлению к площади.

В том момент, когда я там была, еще ничего не делали, а другие раскопки начинали закрывать — прекращать археологические работы на этих участках. Потому что участков, на которых происходили раскопки, там было очень много, было много техники и всего остального. Естественно, нам снимать все происходящее там было запрещено.

— По какой причине?
— Я пыталась просто на своем раскопе фотографировать, но начальник сказал не делать этого, потому что в договоре прописано, что съемки запрещены. Там была специальная организация, которая следила за соблюдением техники безопасности. Они следили, фотографировали по всему периметру, поэтому если бы произошло какое-то нарушение или они бы увидели, что кто-то снимает — это было бы очень плохо.

— В связи с нарушением этого запрета конфликты не возникали?
— Мы фотографировали, конечно, на память, но не с серьезной техникой. Потому что все были предупреждены о том, что этого делать нельзя. Естественно, никто посторонний тоже на территорию раскопок зайти не мог. Были списки у охраны, по которым нас с паспортом пропускали. Если паспорта нет, то вызывался начальник и он по своему списку проверял. На входе стоят люди, которые пропускают, на площадке работают рабочие. Рабочие делятся на две части: русские занимаются не самой тяжелой работой, гастарбайтеры делают тяжелую работу.

Стройка тогда еще не началась. Только появились представители этой компании и начали медленно закрывать раскопки. Теперь эти работы уже другая организация ведет. Когда была экспедиция Сорокина, у многих из Университета с ним хорошие отношения, поэтому студенты Университета там участвовали.

— Какая часть осталась нераскопанной?
— Мне сложно об этом говорить. Я даже не знаю, какая организация сейчас занимается раскопками. В августе мы пришли на работу, а нам сказали, что лучше пойти домой, потому что не очень понятно, что будет с зарплатой. Вроде как счет заморожен, на который переводили деньги для археологической экспедиции, и что пока с этим непонятно. Такая ситуация была. Потом договорились с Газпромом и раскопки восстановились, деньги всем заплатили, но штат сократили вполовину.

— За время работы на раскопках часто появлялись представители Газпрома или городских властей?
— В начале августа посещала Матвиенко, но меня в тот день не было. Сами представители Газпрома один раз приходили. Газпром хотел как можно быстрее начать это все сворачивать. Миллера там точно не было, когда я работала, но приезжала комиссия, которую водили археологи, и они просто смотрели на то, как мы работаем. Археологи им что-то рассказывали. От нас требовалось только то, чтобы мы были в касках. С нами никто больше не разговаривал, ничего не рассказывал. Я помню, только один раз за два месяца контролирующие органы приезжали. Это было в июле — середине августа. А контроль в плане техники безопасности постоянно осуществлялся.

— Говорят, что там нет тяжелой техники, хотя там ходят КамАЗы…
— Тяжелая техника там ходила и в прошлом году. Рядом с раскопками. В октябре прошлого года часть обнаруженной крепостной стены была порушена бульдозером. Естественно, техника там ходит, потому что сам раскоп не вручную сделан. Четыре метра люди не могут лопатками выкопать. Там были экскаваторы, мусор убирается тоже с помощью техники, потому что это очень масштабные раскопки. Само существование раскопанной крепости не позволяет ее разрушать. В прошлом году начальник раскопок говорил, что представители ЮНЕСКО абсолютно в шоке от происходящего и никак не считают это нормальным.

— Как за время вашей работы на раскопках складывались взаимоотношения с теми, кто занимается строительством?
— Археологи уже там несколько лет были к тому моменту, когда появились представители строительной компании. Как раз к августу некоторые раскопы и начали закрываться. Работа по исследованию этих мест прекращалась. То есть археологи переходили на другие раскопы, а старые передавали строителям. В тот момент, когда я там работала, строители не занимались активно работой. Археологи за всем этим следили, чтобы рабочие не повредили ничего.

— Как проходила передача находок на хранение? Как-то документально оформлялось, в каком состоянии это все передается, кто несет ответственность за сохранность?
— Про юридическую сторону вопроса не знаю. Начали закрывать неолитические раскопы. Там никаких стен нет. То есть они закрывали в первую очередь раскопки городища. Если на раскопе кто-то из рабочих что-то находил, он давал знать начальнику, потом все это в специальных мешочках отправлялось в комнату, где находки отмывали, фотографировали, зарисовывали, отмечали. Находилось очень многое: находки времен неолита, изделия из янтаря, остатки поселения, керамика, семнадцатого века очень много находок — весла, ядра, снаряды.

На раскопе есть четырехэтажное здание, на первом этаже там помещались археологи — кабинет Сорокина и кабинет, который называли "камералка". Там сидели художники, фотограф и те, кто мыл-чистил черепки, осколки снарядов и так далее. Все это потом описывалось, размещалось.

— О каких-то запретах или ограничениях при приеме на работу или в процессе вам говорили?
— Не приветствовалось, чтобы мы ходили в доме, где располагались офисы. Но это понятно, потому что в грязной одежде. И запрет на фотографирование.

— Бытовые условия для работников отличались от других раскопов?
— Нет, не отличались. Для чернорабочих узбеков условия были ужасные. Они рядом со стройкой снимали квартиры. Однокомнатная квартира, где живет 30 человек. Археологи рассказывали, что, когда зимой приехали узбеки, их поселили в какой-то недостроенный дом. И они просили Петра Егоровича Сорокина хотя бы в туалет пустить их ночевать. У чернорабочих была своя организация. Это никак нас не касалось.

Беседовал Алексей Дьяченко

Подписывайтесь на канал ЗакС.Ру в Дзене , Телеграм , Дзен.Новости




Новости28 марта
Смотреть предыдущие новости →





Главное ↓ 

О редакции Реклама