Кто теперь источник власти?

Полторы недели, что прошли с того момента, как противостояние "власть-ЮКОС" перешло в горячую форму, дали возможность всем заинтересованным сторонам высказать свою точку зрения. Эмоциональным и необдуманным репликам прошлого уикэнда на смену пришли взвешенные рассуждения. И уже есть возможность провести какие-то наметки главных линий в конфликте мнений.
Первое, что показал арест Ходорковского - это то, что в России вопреки заявлениям некоторых правозащитников все еще наличествует свобода слова. Сначала в весьма осторожных выражениях, а затем все резче и резче из уст респектабельных журналистов и политических экспертов зазвучала критика действий прокуратуры, подразумевающая критику президента. И ничего, оказалось, можно. Ни административные органы, ни народные массы не вскинулись в порыве "Не сметь трогать царя-солнце!". И этим не преминули воспользоваться сторонники действий прокуратуры. Теперь они все обвинения в политических преследованиях бьют козырем "А вот эти ругают, а их не трогают". Что ж, может и это бы сошло, если бы не вывод номер два. Вдруг оказалось, что наличие или отсутствие свободы слова в России уже ничего не значит. Нарочито презрительное выражение лица спикера прокуратуры, как и вызывающе нелепые формулировки официальных заявлений отражают суть настроения, охватившего сотрудников спецслужб: "Пес лает, а караван идет".
Какое там общественное мнение, какие там меры PR-прикрытия, да кому это теперь нужно?! Власть меняет стиль своих действий, насильно возвращая виртуализировавшуюся в 90-е политику в область реальных действий. Конечно, стремление к такому поведению вообще присуще любому государству. В сверхлиберальной Америке однажды полиция, не озадачиваясь поисками повода, вышвырнула из частного офиса директора завода, который не хотел запускать важное для оборонных нужд производство. Правда, было это в годы второй мировой войны. Но в России, где традиции демократии усвоены, да и то не слишком глубоко, лишь одним поколением, даже намек на что-то подобное выглядит исключительно угрожающе. Все серьезные аналитики, высказавшиеся в последнюю неделю по этой проблеме, пришли к выводу, что неоднозначность российской истории начала 90-х налагает табу на любую попытку пересмотра итогов того времени. И дело не только в приватизации, о которой сразу же заговорили все СМИ, но и в другом продукте начала 90-х - Конституции. Происходящее нарушает суть идеи, приверженность которой неоднократно высказывал когда-то и сам президент, - "Демократия - это процедура". А Глеб Павловский, которого когда-то назвали "редким пропутинцем", высказывает мнение, что Конституция 93-го года является "даже не договором о намерениях, а договором о процедуре". Согласно этому договору источником власти пусть номинально, но признавался народ. На практике это выражалось в том, что арбитром в большинстве споров должно было выступать общественное мнение или его подобие, озвученное СМИ. И все конфликты 90-х велись по этим правилам. Пусть временами это выражалось в "информационных войнах" и "грязных технологиях", но все равно методы применялись лишь "мягкие", ненасильственные.Нынешний демарш прокуратуры закрыл этот период. Власть предпочла опираться лишь на собственные силы, не добиваясь поддержки у общественности. Возможно, эта поддержка предполагалась априори (кто ж богатых любит?), но вышел просчет. Какая разница? Все равно никакой роли это обстоятельство не сыграло. Власть опять сочла саму себя достаточным основанием для своего существования. Изменится ли теперь Конституция? Вряд ли, хотя свобода ее трактовки теперь находится исключительно в руках Кремля. Как это обычно бывало в российской истории, к такому порядку все привыкнут довольно скоро. Народу как всегда оказалось не нужно бремя источника власти. А насчет свободы слова можно особо не радоваться. Ее черед еще настанет.

В.В.Юксин

В.В.Юксин