Петр Павленский: Они уже сами решат, что делать с моей мочкой - в формалин положить или птицам скормить

Художник Петр Павленский после перформанса с отрезанием себе мочки уха на стене института Сербского оказался в Боткинской больнице. Оттуда он дал интервью ЗАКС.Ру в котором рассказал, как готовит свои акции, что им движет, боится ли он применения против себя карательной психиатрии и какие политические силы поддерживает.

- Вам не пришили мочку уха?

- Нет (смеется). У меня и не было никакого пакетика или что-то такого, чтобы заворачивать, да и ситуация была - не до того. Думаю, она там и осталась на территории института. Они уже сами решат - в формалин положить или птицам скормить.

- Правда, что снятием вас со стены руководил главврач института?

- Правда, но я был высоко и не видел,  как это происходило. К тому же у меня есть некоторые моменты, которые нужно соблюдать во время акции. Например, смотреть перед собой. Там была достаточно большая группа из различных правоохранительных органов. У них был отвлекающий маневр, они кидали какие-то маты, пока сзади ко мне не подобрались полицейские и не схватили.

- Сопротивления вы не оказывали?

- Нет, я и не собирался.

- Ваше доверенное лицо Динар Идрисов  рассказал, что его переврал Lifenews, сказав, что вы якобы поехали добровольно проходить психиатрическую экспертизу.

- Слушайте, когда даешь комментарий, и он проходит через 50 СМИ, в этом нет ничего удивительного. Особенно, если речь идет о Lifenews. Когда я проводил акцию у Кремля, они сказали, что это была попытка суицида. Это же пропагандистский канал, они не просто искажают информацию, они ее выдумывают.

- К вам в больницу пустили родственников, друзей или адвокатов?

- Только адвоката. Она задавала вопросы о моем задержании. Вроде бы все должно быть в порядке, нет причин для опасений.

- Сообщалось, что в Боткинской больнице вас в очередной раз признали психически здоровым.

- Это правда. Меня обследовал психиатр и в Сербском и здесь, в больнице. Здесь даже с двумя общался и главный из них сказал, что, безусловно, я не нуждаюсь в госпитализации, что это просто смешно, что кому-то в голову может прийти, что мне нужно в психиатрическую больницу.

- На вас или вашу семью оказывается давление?

- Нас слушают (имеется ввиду прслушивание телефонных разговоров – прим. ЗАКС.Ру), несколько месяцев за нами велось наружное наблюдение: где-то с марта по июнь. Достаточно серьезное - подъезжала машина к дому, опера ходили по пятам, человек пять. Но в последнее время я стал это меньше замечать. Как сейчас дела, я не знаю. Это сильно влияет на мою работу. Например, невозможно обсуждать что-то по телефону, приходится придумывать разные тактические ходы.

- По какому принципу вы выбираете время для акции?

- Складывается определенная ситуация, связанная с политическим контекстом. Я изучаю, что происходит вокруг, что значимо, какое адекватное высказывание по этому поводу можно сделать. Я смотрю, о чем можно сказать, что пока еще не настолько очевидно, чтобы об этом говорили все. Информацию я черпаю из СМИ и из личного общения, что называется "социальное поле". Да и мне самому видно - например, я сейчас столкнулся с бюрократическим аппаратом и какие-то нюансы мне стали очевидны.

- Ваша последняя акция была связана с тем, что к вам хотят применить карательную психиатрию?

- Да, но не только. Сейчас идет поворот и возврат к использованию психиатрии в карательных целях. Нужно анализировать, как это происходит, нужно обратить на это внимание. То, что сейчас происходит со мной, уже переходит какую-то границу абсурда. Следственный комитет впал в состояние одержимости.

- Какие у вас планы на будущее?

- Мой процесс не заканчивается. Процесс анализа, обдумывания и подготовки, это многосторонний сложный процесс. Я не могу сказать, что я сделал сейчас что-то, а через две недели сделаю что-то еще и так далее.

- Бывали ли у вас акции "на эмоциях"?

- Нет, немного по-другому. Бывает, я что-то узнаю, это появилось и пропало и ни о какой тенденции говорить нельзя. Но бывает, что случается что-то, что означает, что произошел поворот в политической сфере и жизни общества. Но для того, чтобы оценить, насколько это значимо, должно пройти время.

- Вы боитесь, что к вам будет применена карательная психиатрия?

- Нет, не боюсь. Не все так просто. С каждой ошибкой Следственного комитета признать меня сумасшедшим становится все сложнее и сложнее. После трех отказов трех разных судей вероятность, что четвертый постановит, что мне требуется пройти психиатрическое обследование, крайне мала. Получится, что другие судьи - и не судьи как бы. Есть много факторов, которые работают не в пользу СК. Я не боюсь - я ведь пришел во время акции в центр карательной психиатрии в институт Сербского и пришел не через бумажки какие-то, а через стену, через то, что отделяет. И своей акцией я задал врачам вопрос. Тем не менее, у нас продолжается столкновение с комитетом, и я посмотрю, как они будут решать этот вопрос.

Способов манипуляций, способов давления у них много - комитеты, различные правоохранительные органы. Большой институт политики и создан для манипуляции людей, для того, чтобы превращать их в функцию. Искусство с этим борется.

- Вы по политическим взглядам анархист?

- Не хотел бы себя к кому-то причислять. Искусство в любом случае анархично, всегда расширяет рамки. Но если искусство как бы оформляет идею анархизма, то тогда оно становится таким же оформительским искусством. Без разницы - церковь оформлять, Кремль оформлять или какую-нибудь партию анархистов.

- Кто из исторических политических деятелей вам импонирует?

- Ну, например, какие-то левые лидеры, которые делали революцию. Импонируют из-за того, как они брали на себя обязанность лидеров и проживали свою жизнь. Однако, я крайне против Сталина, который столько ужасных вещей совершил. А так, кого угодно: Махно, Кропоткина, Бакунина. Можно дальше пойти - Махатма Ганди, хотя это другое и он был националистом. Но он был настоящим лидером, не играл во что-то, не думал, как поудобнее обустроиться. Для меня это важно, даже если я не разделяю их взгляды.

Если сравнить Махно с теми, кто сейчас воюет, получается фарс. Я имею ввиду, когда Кремль отправляет Гиркина - какого-то клоуна, смешного человека! Бывший ФСБшник, который приезжает, что-то говорит, потом изображает ранение, спокойненько возвращается в Москву и там сидит в каком-то аппарате. Что это за лидер этого движения на востоке? Правда, с либералами дела немногим лучше. Мог бы быть радикалом Лимонов, но он никогда не был политиком. Это писательско-художественный проект, он просто может выглядеть радикальным. Идти до конца могут праворадикальные фигуры, но у них настолько отвратительная идеология - вечной консервации, рабства, их совершенно невозможно поддерживать. Но смелости и отчаянности у них больше, остальные пытаются на пару стульев сесть и в результате не имеют ничего.

- Разве антифа и анархисты не ближе вам?

- Я их особенно не знаю, этих людей. Правда не так давно был в Харькове, где-то месяц назад, там анархисты действительно захватывали здания и строили баррикады, обкидывались камнями, защищались от фашистов и милиции. Вот так живут анархисты - разворачивают антигосударственную деятельность и несут за это ответственность. А все остальное - это как игра, какой-то либеральный анархизм.

Беседовал Артем Александров