Евгению Аркадьевичу Сурину 60 лет, он пенсионер, живет в центре, недалеко от Невского проспекта.
О.Я.: Расскажите, пожалуйста, как вас задержали?
Е.А.: Просто, молча схватили за руку и потащили. Безо всяких комментариев, не представившись, как должно быть, как полагается по инструкции во взаимоотношениях милиции и других людей. Здесь никакого об этом разговора не было, просто схватили за руки, за ноги, докуда смогли дотянуться, выдернули и повели. Далее нас привезли в камеру, она где-то метров 16, сидеть там может примерно 14 человек, там было около 30.
О.Я.: Когда вас привезли в милицию, что вам сказали, был ли оформлен протокол задержания?
Е.А.: В прихожей вдоль стен стояли люди. Проходил лейтенант, женщина, которая записывала в тетрадь фамилии, адреса и, по-моему, год рождения, не помню. Когда мы туда попали с Гуляевым, там вдоль стен стояло около 13-14 человек. Нас записали, провели в камеру. Прошло где-то четыре часа, мы там так и просидели. В это время некоторых вызывали, снимали отпечатки пальцев, фотографировали. В соседней камере, там женщины были, слышно было, у женщины, похоже, астма была, она пыталась как-то себя обозначить. Те, кто были поближе к решетке, слышали. Неизвестно, какие предпринимались меры, но продолжалось это достаточно долго. В нашей камере еще был несовершеннолетний мальчик из Москвы, было несколько журналистов. Обысков, у меня, по крайней мере, не осуществляли. Я слышал, что через 4 часа были готовы документы на 6 человек, и появился судья. То есть в начале ничего, никаких документов не было, всех в кучу, за шею, видно на фотографии метод удушения. Он ко мне применялся, к Гуляеву, видимо, еще к кому-то. По телевидению в первый день показывали перед ступеньками Думы милиция растолкала всех, образовалась площадь и там оказалась одна женщина, нам видно было. Милиция, нагнув ее, по спине охаживала палками.
О.Я.: На вас тоже оформили документы в милиции, сняли отпечатки?
Е.А.: Нет, у меня не сняли отпечатки. Здесь я могу отдать должное только адвокату, который появился сразу Дроздов Виктор Александрович, который оказал нам существенную поддержку.
О.Я.: То есть задержание для вас не будет иметь последствий?
Е.А.: Не знаю. По крайней мере, пока последствий нет, кроме того, что есть какая-то регистрация в виде записей.
О.Я.: А последствия для вашего здоровья?
Е.А.: Была ссадина на носу. Меня фактически протащили по ступенькам лицом вниз. Я не знал, мне только потом в камере сказали: у вас кровь.
О.Я.: Гуляев действительно сильно пострадал?
Е.А.: Я его спрашивал потом, но в тот момент спрашивать было не то. Это не те страдания, не того уровня, чтобы можно было соотносить физическое страдание и чудовищное преступление, которое на глазах у нас свершалось. Своя кровь уже не имеет того значения, когда ты видишь, что те, кто обязан защищать твой покой, они терроризируют. Вот это практически переворот в сознании произошел. Я окончательно убедился в том, что те, кому народ платит, чтобы они оберегали их покой и являются фактическими участниками террора против народа, зафиксированного камерами. Дымовые шашки, которые бросались, - это химические средства воздействия на людей. В субботу, третьего числа, произошло установление и определение позиций и тех, кто находится в руководящих креслах, и тех, кто на Невском был.
О.Я.: Скажите как участник, какое было основное впечатление от марша?
Е.А.: Когда народ повернул на Невский, тут произошло самое главное, я оглянуться не успел, как лавина людей появилась откуда не возьмись. Потом уже, когда стали спускаться вниз по Невскому, я увидел, как заметалась милиция. Может быть вы видели, как тараканы мечутся, когда включаешь свет. Вот это ощущение было потрясающее. Когда видишь, как власть мечется. Видимо, никто не ожидал, что народ пойдет в эту сторону и, когда народ пошел, оказалось, что они не готовы принимать решения. Засуетились, забегали, кого-то хватают, у них отбивают этого кого-то, они другого хватают. А народ как лавина нарастает, приходили, как я понимаю, все. Правильно определила журналистка Ирина Воробьева. Она сказала о том, что впервые за то время, когда она наблюдала различные демонстрации, впервые видела, что "волосы потрескивали". Настолько была обстановка накаленная. Так вот, это состояние, оно было у меня, оно было у многих, как я замечал, это состояние восторга. Оно наполнило все пространство Невского проспекта. И эта девушка, вольно или невольно, она высказала, что возникло новое качественное состояние среды в обществе. Пусть это общество было локализовано на Невском проспекте, пусть это было 10 тысяч, но это можно было соотнести с той ситуацией, когда лавина с горы начинает спускаться. Вот это произошло на Невском в тот день запуск каких-то процессов, которые уже не остановить. Лавина в сознании пошла, ее не остановить, освобождение от внутренней несвободы.
О.Я.: Почему лично вы приняли участие в акции протеста?
Е.А.: Вот почему, спрашивается, я пошел на эту демонстрацию? Дело в том, что там собрались люди разные. Известно, что ни коммунистов не было, ни СПС, они где-то в других местах были. Те, кто здесь был, непосредственно на месте, это были просто люди, да были те, кто организовывал, но их было немного, а вокруг них собрались те, кому все это уже вот здесь, уже достало. Достала невменяемость власти, потому что, когда называет хулиганами губернатор тех, кто выходит, и я могу сказать, кого называет, я там был. Она меня назвала хулиганом, но я не обижаюсь. Потому что ясно, что неадекватность заявлений соответствует неадекватности мыслей. Иными словами, общественная опасность тех, кто находится у власти и не в состоянии адекватно оценивать события, становится далее нетерпимой. Даже больше, я вам покажу и расскажу, почему я вышел. У нас старый дом, дореволюционной постройки, старый, для пожара достаточно одной спички. На нашем этаже 22 квартиры. И обе пожарные лестницы заварены наглухо. Это просто маленькая иллюстрация к тому, почему люди выходят на улицу. У каждого свои причины, у меня, например, пытаются отобрать пенсию, которую я хочу оформить, а мне возвращают документы. От меня требуют справки, которая не предусмотрена формой.
О.Я.: Пенсию вам не дают оформить, на что же вы живете?
Е.А.: Я не работаю. Моя жена по инвалидности получает пенсию, ограничивая себя, мы как-то живем. А движение по оформлении моей пенсии остановлено и, возможно, дальше не пойдет. Ключевые документы мне отдали, а я пойти с ними никуда не могу. Дописывать не предусмотренное формой мне никто не станет.
О.Я.: Евгений Аркадьевич, а вы пойдете голосовать?
Е.А.: А я уже проголосовал. Третьего марта.
"Мир, в который люди абсолютно не погружены": Экс-мундеп Диана Серая о своем YouTube-канале, мунципалах и сентябрьских выборах 
Депутаты МО "Лиговка-Ямская" собрались в последний раз 
Петербуржцы несут цветы к стихийным мемориалам в память о погибших в "Крокусе"
В ЗакСе заслушали доклад начальника петербургского Главка