Журналист Евгений Левкович: У меня личная кампания против Эрнста

Журналист Евгений Левкович, опубликовавший в блоге "Сноба" скандальное интервью с главой Первого канала Константином Эрнстом, рассказал ЗАКС.Ру о том, зачем это сделал. Он пояснил, почему выложил текст только сейчас, почему не боится сенатора Лисовского, "ходившего по трупам", и почему требовать от него соблюдения норм журналистской этики нелепо.

"Я размещу запись разговора с Эрнстом в Интернете"

- Почему вы опубликовали интервью только сейчас, хотя взяли его 5 лет назад?

- Я периодически на протяжении пяти лет пытался это сделать. Обращался во многие московские СМИ – главные редакторы могут это подтвердить – но мне везде отказывали. Последний раз я предложил материал для печати две недели назад. Мне снова сказали "нет". Ну и после этого как-то утром я встал и сказал себе: "Пошли все к черту. Что это мое интервью все лежит и лежит без дела?" И, никого не предупредив, разместил его в блоге на сайте "Сноба".

- Все эти годы пристроить интервью было для вас делом принципа?

- Я в 2008 году был совершенно простым человеком. Я был счастлив и женат. Работал в гламурном журнале "ОК", встречался с друзьями, ходил на футбол. В общем, жил счастливой жизнью. Политикой совершенно не интересовался. Ну то есть интересовался, но как обычный обыватель. Но потом начал заниматься "активизмом". Причем последним больше, чем журналистикой. Сейчас я пытаюсь сопротивляться всему, что происходит. Помогаю оппозиционерам. Участвую в акциях протеста, открыто выступаю за смену власти.

- Когда наступил этот переломный момент?

- Первым таким переломом в моей жизни, еще до интервью с Эрнстом, было убийство Политковской. Но, видимо, это недостаточно "ударило меня по голове". Вторым стало убийство Станислава Маркелова. Тогда я понял, что жить так, как живу, невозможно... Я не понимаю, почему все обсуждают, когда я взял интервью и из-за чего вдруг опубликовал его только сейчас. Эрнст сказал очень серьезную вещь. Нужно обсуждать, правда ли, что Лисовский убил Листьева, или нет. Нет, давайте говорить о том, что я пять лет держал интервью при себе, потому что трусил. Давайте решать, правда ли то, что я вообще брал интервью. Да я выложу эту диктофонную запись в Интернет в понедельник, чтобы снять вопросы. Она у меня есть.

- Но вы же не сможете выложить то, что не было сказано "не для записи".

- Дело в том, что на аудио слышно, как Эрнст говорит: "Я знаю, кто убил Влада". Но он уже давно об этом говорил. Еще в 2010 году. Но фамилию не озвучивал, объясняя, что у него нет доказательств.
На моей записи я спрашиваю: "Этот человек (Убийца Листьева. - Прим. ЗАКС.Ру) живет в Москве?" Он говорит: "Да". – "Он жив?" - "Да". Это уже сильно сужает круг... Потом он просит выключить диктофон и называет фамилию. Пусть тогда другую фамилию скажет, если это не Лисовский. Факт в том, что этот человек, который называет себя другом Владислава Листьева, знает, кто убил Влада, и молчит. Я просто удивлен, что мне приходится оправдываться за какие-то странные вещи, а люди не обсуждают суть: главный телевизионный чиновник, фактически четвертый президент, поскольку СМИ – "четвертая власть", а Первый канал – самый мощный в России, – говорит такие вещи. Давайте даже уберем фамилию Лисовского. Давайте просто спросим: "Если знаете, почему не говорите об этом?"

- Вы сами верите, что Лисовский был заказчиком убийства?

- Я могу верить, могу не верить. Вопрос не в этом. Я не следователь. У меня нет возможности проверить эту информацию. Лисовский проходил как подозреваемый по делу. Но то ли не нашли доказательств, то ли он просто влиятельный человек. В России влиятельные люди уходят от любого правосудия. "Новой газете" прекрасно известно, кто убил Анну Политковскую. Это преступление тоже в ближайшие годы не будет раскрыто. Пока Путин и Кадыров находятся у власти. Возможно, здесь (В случае с Лисовским. – Прим. ЗАКС.Ру) та же история. Просто людям придется копать под себя.

- Вы думаете, после публикации интервью следственные органы заинтересуются информацией о возможном заказчике?

- Конечно, нет. Но это не значит, что мы не должны обсуждать эту проблему или выяснять, почему я опубликовал это в четверг. Может, на меня лунное затмение подействовало.

"У меня личная кампания против Эрнста"

- Недавно при загадочных обстоятельствах умер Борис Березовский. После этого, как отмечают медиаэскперты, началась некая кампания против Эрнста. И тут выходит ваше интервью.

- Даже если мы представим, что это кампания против Эрнста. Я что, написал какую-то отсебятину? У меня личная кампания против Эрнста, против этой власти. Если люди думают, что мне кто-то заплатил, пусть приходят ко мне в гости, посмотрят, как я живу. Вы поймите, люди, которые занимаются оппозиционной деятельностью, - у них прослушиваются телефоны, их почту взламывают. То есть, я вас уверяю, если бы мне кто-то заплатил или позвонил и сказал, что нужно опубликовать интервью, это стало бы известно на следующий день. Поверьте.

- Эрнст мог сказать про заказчика убийства Листьева из корыстных целей.

- Я этого не знаю. Может, на него тоже лунное затмение подействовало.

- Вы раньше с Эрнстом не общались. Это было ваше первое интервью, взятое у него. Как можно объяснить такую откровенность?

- Я не хочу хвалить себя как журналиста. Но вот пресс-секретарь Первого канала Лариса Крымова сказала, что интервью было недолгим и его прервали из-за моего некорректного поведения. Это все ложь. Запись длилась два часа. Разговор был очень доверительный. Эрнст нам чуть ли не в любви признавался. Я не знаю, что на него подействовало. Может, мы ему понравились. Или ему просто захотелось поговорить. Он телевизионный начальник, у него много работы – переговоры, бумаги, всякие встречи – сплошной официоз. Он редко дает интервью, а тут представилась возможность поговорить. Не знаю. Я ему в чай сыворотку правды или наркотики не подсыпал. И потом: почему все обсуждают только это. Он ведь много других важных вещей сказал. К примеру, почему никому не интересно, что Эрнст в открытую признается: все главы телевизионных каналов ходят в Кремль и согласовывают, что показывать в новостях.

- Потому что это очевидно.

- Одно дело – когда "вроде все знают" и другое – когда об этом публично под диктофон признается главный телевизионный чиновник.

- Какое впечатление на вас произвел глава Первого канала?

- Он интересный человек – умный, образованный, интеллигентный, начитанный. С ним было интересно беседовать. Думаю, он искренне убедил себя в том, что эта политическая система – благо. И я понимаю, что в 90-е годы ребята вроде него были, в принципе, никем. И бизнесом нельзя было заниматься. И ситуация была сложная. Конечно, он благодарен Путину. Он стал директором Первого канала благодаря этой власти.

"Жизнь в России мучительнее смерти"

- Ваши коллеги готовы подтвердить, что Эрнст назвал Лисовского убийцей Листьева?

- Да. Я с ними разговаривал. Они готовы прийти в суд.

- Представители Эрнста или Лисовского с вами связывались?

- Нет. Я уверен: в суд они не подадут. Потому что все сказанное – правда. Они могут выиграть процесс только формально. Но если заседание будет открытым, соврать они не смогут. Будут слушать диктофонную запись и краснеть от стыда. Все сразу заметят. Эрнст знает, что говорил это. И он не выглядит настолько негодяем, чтобы врать мне в лицо. Нет, я уверен, что до суда не дойдет – это же будет такая репутационная потеря.

- Вы сообщали, что к вам с цветами пришел некий подозрительный мужчина кавказской внешности.

- Я вызвал полицию. Оказалось, что это была обычная корзина с цветами... Думаю, ничего страшного не произойдет. Люди перестали жить по правилам 90-х. Но я не могу знать, что у них на уме. Вот Лисовский, к примеру, страшный человек.

- Чем он страшен?

- Человек, который занимался рекламным бизнесом на ОРТ и распоряжался солидными суммами денег в начале 90-х, очевидно, был связан с какими-то криминальными структурами. Ему, наверное, приходилось ходить по трупам. Выработал иммунитет.

- Вы не опасались конфликта с Лисовским, публикую интервью?

- Мне не страшно, потому что жизнь в России мучительнее смерти. У меня друзья сидят в тюрьме по сфабрикованному делу о беспорядках на Болотной площади. Я постоянно вижу плачущих матерей, разлученных с детьми. Понимаю, что здесь нет возможности самореализоваться. Я даже просто диктофонную запись не мог нигде опубликовать. Слава богу, есть блоги, они становятся популярными. Но заработать на них невозможно.

- Вы намерены уехать из России?

- Нет. Я здесь родился и вырос. У меня тут родители, друзья. Работа, которая является моей профессией, моим хобби, моей любовью. Русский язык, на котором я говорю. В общем, я не рассматриваю возможность переезда.

- Но вы утверждаете, что вы "журналист только формально".

- Я работаю в Rolling Stone. Но когда люди называют кого-то журналистом, от него требуют соблюдения правил. В медийном сообществе есть понятия "журналистская этика" и "журналистский долг". А я не чувствую себя обязанным кому-то по части журналистской этики или долга, когда снимаются фильмы типа "Анатомии протеста" и выходят программы как "Человек и закон", в которых публике показывают, что в ванной ловят какого-то педофила. И первый вопрос, который ему задают: "А кто ваш любимый политик? Вам нравится Леша Навальный? " И педофил в ванной говорит: "Да, Лешу Навального я люблю". Это какая-то фантастическая шляпа. Уровня пропаганды в фашистской Германии. Поэтому когда происходят такие вещи, требовать от меня соблюдения норм журналистской этики нелепо. Я не считаю возможным играть по правилам с карточными шулерами, у которых восемь тузов в рукаве... Что касается журналистского сообщества, то это такой миф. Тараканьи бега. Дружбы нет, все конкуренты, пытаются друг друга уколоть. Слава богу, есть издание Rolling Stone, в котором я пишу, что хочу.

- При этом в нем вы не смогли опубликовать интервью?

- Rolling Stone не является политическим изданием. Журнал зависит от рекламы, а ссора с Первым каналом может привести к убыткам. Мое интервью не опубликовали не потому, что кто-то испугался, а потому, что люди не захотели вступать в конфликт с системой. Ничем хорошим это не оборачивается.

- Может, у вас есть еще какие-то интервью, которые не удалось опубликовать по той же причине?

- Такой же информации, как в случае с Эрнстом, у меня нет. Но неопубликованные по аналогичной причине интервью, безусловно, есть. Просто некоторые вещи напечатать в России невозможно. У нас независимых СМИ только четыре или пять. Но и у них есть перекосы в обратную сторону. К примеру, "Новая газета" - замечательная, я преклоняюсь перед этими людьми. Они, как солдаты, работают под страхом смерти. Но в этом СМИ нельзя говорить о здравом национализме – только в негативном свете.

- Какие еще СМИ вы считаете свободными?

- Журнал New Times, "Коммерсант FM", "Эхо Москвы". Но во всех этих СМИ есть частичная цензура.

- А вы пытались в них опубликовать интервью?

- В "Коммерсанте"- нет. С "Новой газетой" у меня очень плохие отношения. Было бессмысленно что-то предлагать, потому что меня руководители не любят. Это еще с 2010 года тянется. Тогда был суд над убийцами Станислава Маркелова, сотрудничавшего с "Новой". И я высказал иное мнение, чем "Новая газета". Я считал, что суд над этими людьми был совершенно безобразный. Доказательства того, что они убили человека, были очень сомнительны. Ну из-за этого некоторые сотрудники "Новой" объявили меня фашистом.

- А New Times?

- Я там работал, но тоже не могу сказать, что расставание было очень хорошим.

- То есть у вас были плохие отношения с теми СМИ, которые могли опубликовать ваш материал?

- Нет, неправда. Вы вот сейчас перечисляете те издания, которым я не предложил напечатать интервью. А я вам не могу назвать те, которым предлагал. Их много. Но я не хочу говорить – подставлять их, чтобы им потом говорили: "Вот трусы, не опубликовали".

Беседовала Антонида Пашинина