Первомай: Эхо солидарности трудящихся

С огоньком в глазах наблюдает за сворачивающими головной баннер коммунистами Иосиф Сталин. Сталин приклеен к фанерному транспаранту. Деревяшка оказалась меньше генералиссимуса: его плечи слегка надорваны и еле-еле колышутся на ветру. С обратной стороны транспаранта приклеены сразу и Сталин, и Ленин. Ленин молод. Затуманенным взглядом он наблюдает, как у арки Главного штаба ликуют единороссы. Троицу – двух Сталинов и одного Ленина – на первомайскую демонстрацию принесла старушка. Старушка помахивает вождями и требует "прорыва", кивая на забирающегося на единороссовскую сцену вице-губернатора Дивинского. Рядом с ней, готовый броситься на организаторов шествия, о "предательстве настоящих коммунистов" твердит пожилой, но еще крепкий мужчина. "Я же сказала, митинга не будет! Власти запретили нам его проводить!" - объясняет пенсионерам, уже оттесняемым в сторону организаторами акции, 2-й секретарь горкома КПРФ Ольга Ходунова. В Петербурге прошла первомайская демонстрация.

Репортаж с шествия колонны "Единой России" "Дивинский, я думал, ты петь будешь" читайте здесь.
Репортаж с шествия колонны "Справедливой России" "Краткость эсеров – сестра таланта" читайте здесь.
Репортаж с шествия демократической колонны "Первомай радужный" здесь.
Фоторепортаж Первомая смотрите здесь.

Колонна левых заняла собой практически весь Невский проспект. Она вобрала в себя множество разных организаций: в голове шла группа КПРФ, насчитывавшая около 4-х тысяч человек, за ней следовали более мелкие движения: "РОТ-Фронт", "Другая Россия", антифашисты, Межрегиональный профсоюз работников автопрома (МПРА), "Русская славянская община", обманутые дольщики и т.д. Смольный объединил несколько заявок на проведение шествия в одну, в результате чего и получилась колонна левых. Ей разрешили пройти от площади Восстания до Дворцовой, однако, несмотря на все усилия и громкие заявления руководителей коммунистической партии, отказали в проведении митинга. Чтобы компенсировать недостаточную численность участников колонны, активисты разных организаций держали большую дистанцию, отделявшую их на несколько сот метров от впереди идущих.

"…Или безысходность"

Обезлюдевший Невский пронзают сильные порывы ветра. Ветер дует от Адмиралтейства. Он надувает серые болоньевые плащи, угрожая подхватить их обладательниц и унести из колонны коммунистов обратно на площадь Восстания, где только начинают движение эсеры. Старушки чуть пригибаются к земле и упрямо топают вперед, где голова колонны от обилия флагов утопает в красном.

Слегка полинявшую растяжку одной из многочисленных организаций колонны несут несколько пожилых мужчин. Не торопясь, по солнечной стороне проезжей части Невского проспекта, они бредут мимо дворца Белосельских-Белозерских. Полицейских, дежурящих вдоль тротуаров, здесь значительно меньше, чем в районе площади Восстания или Гостиного двора. Прохожих и вовсе единицы. Ближайшие соседи по колонне – молчаливая кучка активистов "Русской славянской общины" с имперскими флагами - уже подходят к Караванной улице. Одиночество пенсионеров с растяжкой разбавляют лишь трое пожилых мужчин, шагающих в нескольких метрах перед ними. Двое из них сгорбились и практически растворились на фоне огромного красного знамени с небольшими серпом и молотом, которое несет третий. Флаг высотой едва ли не с человеческий рост развивается на длинном древке и чуть не задевает троллейбусные провода.

Из-за чрезмерной растянутости колонна местами оставляла гнетущее впечатление. Большие расстояния, образовавшиеся из-за значительных дистанций между мелкими коммунистическими организациями, повисали в воздухе пустотой.

В группе КПРФ лозунги практически не скандировали. Лишь несколько первых рядов, в которых, в отличие от общего состава участников, вышагивали молодые люди, подхватывали кричалки про коррупционеров, "Единую Россию" и "красных в городе". Ближе к центру группы между людей двигалась традиционная для уличных акций КПРФ "буханка" со звукоусиливающей аппаратурой. Автомобиль заменял собой не доставшуюся коммунистам сцену – право слова по очереди предоставлялось участникам демонстрации: рабочим Кировского завода, сочинившим к празднику стихотворения, и прочим неравнодушным.

Сплоченным каре двигалась группа антифашистов, состоявшая из нескольких десятков человек. Форму построения подчеркивали три баннера, которые активисты держали спереди и по бокам от себя. Головной гласил: "Революция или безысходность". Лозунги о политзаключенных, о власти, которая должна принадлежать народу, а не депутатам, они то и дело перемежали "факами" в сторону полицейских.

Также в форме каре двигались другороссы. Из-за первого ряда активистов вперед смотрел портрет Эдуарда Лимонова с рукой, согнутой в локте и сжатой в кулак. Лозунг головного баннера гласил: "Отобрать и поделить".

"Расходимся, власти запретили нам собираться"

Гордо реет над Большой Морской в руках депутата Госдумы Владимира Бортко красное знамя. Не доходя до Дворцовой, где должно было завершиться шествие, парламентарий свернул в сторону и отправился на Исаакиевскую площадь. Именно там Бортко грозился провести мероприятие в формате встречи с избирателями, если Смольный откажется согласовывать коммунистам митинг. Хоть народный избранник и выполнил свое обещание, провокационный характер его действия не носили. Вместо тысяч однопартийцев, которые могли устремиться на Исаакиевскую на несанкционированную демонстрацию, маскируясь под встречу с избирателями, за Бортко последовал лишь депутат ЗакСа Юрий Гатчин.

Голова колонны добралась до Дворцовой. Демонстранты приютились у самого входа на площадь, чтобы выслушать официальное объявление об окончании мероприятия. Слово взяла второй секретарь горкома Ольга Ходунова. Пообещав продолжить борьбу за права трудящихся и объяснив, что власти не согласовали проведение митинга, она призвала сворачивать баннеры и флаги. Возникшие протесты нескольких пенсионеров, потребовавших проведения митинга или "прорыва" на установленную неподалеку сцену единороссов, были оперативно подавлены.

"Одно решение – сопротивление"

С ленивым шипением через выкрученный ниппель выходит воздух из колеса полицейского автобуса. Высунув руку в открытую форточку, передает оставшимся на свободе единомышленникам газовый баллончик и фотоаппарат задержанный антифашист. Коммунисты оказались единственными участниками колонны левых, кто безропотно разошелся на Дворцовой. Остальные – МПРА, националисты с "имперками", другороссы и антифашисты - предпочли провести небольшие "спонтанные" митинги.

Кучкующиеся и скандирующие свои лозунги активисты поначалу не привлекали внимания сотрудников полиции. Однако после примерно десятиминутного стояния на проезжей части Невского проспекта группа антифашистов то ли предприняла попытку прорваться непосредственно на площадь, к заветной сцене "ЕдРа", то ли стала жертвой нападения националистов.

Как бы то ни было, вскоре от Зимнего дворца подоспел ОМОН. Около 20 антифашистов оказались взяты в кольцо с самого края Адмиралтейского сада. Через несколько минут их уже заталкивали в подъехавший автозак.

"В кольцо! Берем его в кольцо!" - шепчутся отошедшие на несколько метров вглубь Александровского сада антифашисты. Проведя непродолжительное "совещание", они один за одним протискиваются через сгрудившихся вокруг ОМОНовцев фотографов и пробираются к автобусу. Однако здесь останавливаются, не решаясь встать цепочкой вокруг автозака, чтобы помешать ему ехать. Двое антифашистов наклоняются над колесом, торопливо выкручивая ниппель. В кабине зевает ни о чем не подозревающий водитель. Вскоре раздается шипение.
- Колесо разрезали? - радостно спрашивает кто-то в толпе.

Воздух выходит медленно, визуально колесо не уменьшается в размерах. Попытку сдуть второе колесо полицейским удается пресечь.

Под крики "Позор!" автозак трогается. Несколько антифашистов бросаются к нему, пытаясь собой преградить машине путь. Впрочем, под колеса они не падают, а лишь встают перед кабиной. За считанные мгновения ОМОНовцы отшвыривают молодых людей в сторону. Шипя сдувающимся колесом, автозак уезжает в сторону строительных лесов Дворцового моста.

Олег Мухин