Петербургские политики: С дрожащими руками ни переворот, ни революцию сделать нельзя

Очередная годовщина путча ГКЧП – не только повод вспомнить о тех важных днях в истории страны, но и повод сравнить ожидания граждан от выстраиваемого в стране демократического государства с тем, что получилось в итоге. Своими взглядами на попытку переворота 91-го года с ЗАКС.РУ поделились питерские политики, которые в ту пору только вступали во взрослую жизнь.

Журналист, политтехнолог, политик, экс-председатель Ленинградской областной молодежной организации КПРФ Семен Борзенко:

- В 91-ом году мне было 17 лет. Провал команды, которую сейчас называют путчистами, для меня был очевиден, несмотря на возраст. Не могу сказать, что я им симпатизировал. Когда я увидел дрожащие руки Янаева, понял, что с такими руками и такими кадрами госперевороты не проводятся. А раз они не могут удержать власть, то, соответственно, всерьез болеть за них тоже нет никакого смысла. С другой стороны, я специально поехал тогда на площадь перед Ленсоветом, посмотрел на тех людей, которые выступали против ГКЧП – так называемых демократов. И понял, что с этими людьми у меня тоже ничего общего быть не может – они мне категорически не понравились. В 17 лет восприятие носит в основном эмоциональный характер. Эмоционально мне очень трудно было ассоциировать себя и с «демократами» и с гэкачепистами.

Я понимал, что ни там и ни там нет людей, которых я могу назвать своими стопроцентными единомышленниками. Поэтому последующий развал Советского Союза для меня был тоже очевиден и, поскольку я к нему был уже готов, воспринял его спокойно. Сейчас, возвращаясь к тому времени, могу сказать, что, наверное, я был неправ потому, что это была действительно геополитическая катастрофа и нельзя было к ней относиться спокойно. Но в то время мне это казалось не то что разумным, а абсолютно естественным ходом развития вещей.

Сегодня у меня гораздо хуже, чем в то время, стало отношение к противникам ГКЧП. Понятно, что в 91-м году полного понимания, что такое Ельцин, Собчак, что такое кланы, которые стояли за этими фигурами в России и Санкт-Петербурге, еще не было. У нас еще в тот момент не было накоплено опыта жизни под властью этих команд. Поскольку сегодня этот опыт уже есть и, слава богу, он в значительной части в прошлом, мы можем оценить уже зловещие последствия провала ГКЧП именно с этой точки зрения. Поэтому отношение к этим людям стало хуже. Что касается отношения к гэкачепистам, то оно осталось где-то на том же уровне, на котором было тогда. Примерно такое: я во многом разделял и разделяю сейчас цели, которые они ставили перед собой, но доверия к людям, которые этот комитет сформировали, как не было тогда, так нет и сейчас. Я считаю, что это люди, упустившие свой исторический шанс. Им не хватило харизмы, решительности, понимания того, что делать надо не верхушечный переворот, а опереться на широкие народные массы, которые в значительной степени уже и тогда понимали, чем нам грозят реформы Ельцина. Этого момента они не поняли, не оценили и совершенно закономерно проиграли. Я понимал это тогда  и свою точку зрения особенно не поменял.
С дрожащими руками ни переворот, ни революцию сделать нельзя.

Председатель регионального отделения партии «Яблоко» Максим Резник:

- Путч очень сильно сказался на мировоззрениях. Я себя считаю человеком поколения августа 91-го года. Именно в этом году я закончил школу и поступил в университет. Это очень рубежный для человека момент в жизни, когда он формируется как личность. Конечно, могу сказать, что взрослел с воздухом свободы. Очень хорошо помню старшие классы школы – перестройка. И очень хорошо помню 19 августа. Лето, мы уже поступили в разные ВУЗы, радовались жизни, гуляли. Помню, что мы тогда гуляли до 4 утра. Я пришел домой и лег спать, а в 7 или 8 утра мне позвонил товарищ и говорит: «Макс! Военный переворот! Я не шучу». Я даже не сразу поверил. Помню очень хорошо: «…По состоянию здоровья Горбачеву Михаилу Сергеевичу… исполнение обязанностей», «Лебединое озеро». Мы заплакали. Это была наша реакция человеческая – мы понимали, что произошло.

С друзьями мы очень быстро проснулись и двинулись на Исаакиевскую площадь к Мариинскому дворцу. Мы встречали большое количество людей, которые шли туда же. Те, кто разделял нашу тревогу, наше желание защитить начало демократии. Помню, правда, одну бабушку, которая с недобрым взглядом говорила: «Вот, хорошо! Наконец-то с кооператорами с вашими, со всеми ларечниками разберутся!» Там было огромное количество людей. Потом кто-то зачитал указ президента России о сопротивлении ГКЧП и бессрочной политической стачке и тогда мы с друзьями пошли на завод им. Калинина, где работал мой папа, чтобы призвать работающих на заводе выполнить указ президента и участвовать в политической стачке. Помню жуткую радость и гордость за свою страну, когда была одержана эта победа. И также хорошо помню, как очень скоро эта радость сменилась разочарованием действиями тех, кто называл себя демократами.

Мое отношение к тем людям, которые защитили тогда демократию, а защитили именно люди, конечно же, не изменилось. Конечно же, я остаюсь человеком ценностей августа 91-го года, если говорить о тех, кто защищал тогда завоевания демократии. К ГКЧП мое отношение не могло измениться. Я считаю, что наследником ГКЧП во многом является нынешний режим. Тех, кто тогда олицетворял демократию, естественно, мы все поддерживали – и Ельцина, и Собчака, и Гайдара, и так далее. Но ситуация очень быстро изменилась и через несколько лет я вступил в партию «Яблоко» - потому, что был за демократию, но против Ельцина, Гайдара и Чубайса, которые, с моей точки зрения, дискредитировали понятие демократии. Которые, называя себя демократами, проводили и залоговые аукционы, и ваучерную приватизацию, и войну в Чечне, и расстрел парламента в 93-м году. Было разочарование в том, что люди, которые символизировали демократию, дискредитировали слово «демократ» и оно до сих пор остается для многих ругательным. Поэтому я вступил именно в «Яблоко», которое было и остается за демократию против тех, кто под именем демократов творил дела, совершенно противные демократии. Я считаю, например, что господин Чубайс сделал для дискредитации демократии гораздо больше, чем Путин.

Председатель регионального отделения партии «Правое дело» Евгений Маутэр:

- Запомнился, конечно же, непрекращающийся балет по телевизору. И очень хорошо помню глубокое разочарование из-за того, что мы получили первые глотки свежего воздуха и свободы и вдруг снова все возвращается на круги своя, да здравствует КПСС! Были мгновения грусти и беспросветности из-за того, что возможен сценарий возврата и все будет вновь таким же серым и непроходимым. К счастью, реализовать эту идею группе товарищей не удалось.

Это событие скорее отразилось на аспектах личностного движения – я тогда четко понимал, что нужно выстраиваться и отстраиваться самому, использовать возможности появившихся либеральных свобод, в первую очередь, с точки зрения бизнеса. Конечно же, ключевое значение путч имел, потому что если бы он реализовался, те сценарии, которые предлагали нам путчисты, тех громадных возможностей мы бы не получили в тот момент. Это объективная реальность. Возможно, что какой-то внутренний толчок, сигнал к тому, что нужно расти и самому имелся.

Сейчас я могу говорить о менее радикальном отношении к путчистам потому, что понятно – каждый исходил, помимо стремлений к власти, из интересов страны. Путчисты тоже за интересы страны, но исходя из своего опыта, своих позиций. Скорее, я более лояльно отношусь персонально к этим людям, хотя лично не имел возможности с ними познакомиться. К противоположной стороне я продолжаю относиться с воодушевлением - потому, что это те самые возможности, которые были открыты для всех живущих здесь, чтобы жить и развиваться уже в новых условиях.

Депутат Законодательного собрания Петербурга, член партии «Единая Россия» Виталий Милонов:

- К моменту путча мои политические взгляды были уже вполне оформлены. Помню, что в путч я строил баррикаду на переулке Антоненко из скамеек. Я очень был горд тем, что путч окончательно положил конец этим процессам гниения, которые были в нашей стране, и наша страна окончательно отказалась от коммунистического прошлого и сделала шаг в сторону свободы.

Гэкачеписты - это была какая-то непонятная группа с непонятной функцией. А против ГКЧП тогда была вся страна – 90 процентов советских людей, которые жили в то время, были против ГКЧП. Я помню, когда на Дворцовой площади собралась громадная куча людей – сто тысяч, не знаю сколько. Вся Дворцовая площадь была занята людьми, которые протестовали против этого переворота. Естественно, что это были разные люди. Многие из них потом оказались в рядах не таких уж любителей свободы, но тогда это было потрясающее для нашей страны единство людей, которые не захотели, чтобы какие-то выжившие из ума маразматики вернули снова это жуткое полумертвое существование.
Мы живем и узнаем новую и новую информацию, поэтому безусловно в какой-то степени наличие новой информации позволяет более комплексно оценивать эти события. Но в целом, конечно, общее понимание их, наверное, осталось в рамках тех понятий и определений, которые были и тогда.

Руководитель отделения партии «Справедливая Россия» Красногвардейского района Санкт-Петербурга Надежда Тихонова:

- Я была еще в школе в это время – была выпускницей 11-го класса. Запомнилось тем, что мои родители были готовы выйти и лечь под эти танки. Помню точно, что моя мама ездила на Дворцовую площадь и участвовала в митинге. Это было такое мгновение свежего ветра и чувство огромных настоящих перемен и ожидания какого то несбывшегося светлого будущего, которое обещали при компартии и в годы застоя, и что наконец-то что-то в жизни поменяется.

Если говорить о моих взглядах, то считаю, что сейчас может быть другая ситуация, но тоже критическая не только для Санкт-Петербурга, но и для России в целом. Мне кажется, что будущие выборы в Законодательное собрание и Госдуму, где либо Россия и Санкт-Петербург будут развиваться в сторону свободного демократического города, либо дальше неизвестно, что будет. Для меня 4 декабря – некая точка отсчета. Потому что ситуация, которая сейчас сложилась в городе, стране – хуже уже некуда.