Ватаняр Ягья: Наша внешняя политика стала более наступательной

Сегодня, 10 февраля, страна отмечает День дипломатического работника. ЗАКС.Ру решил поговорить об особенностях этой профессии, а также обсудить текущие вопросы внешней политики России с полномочным представителем Законодательного собрания Санкт-Петербурга по международным связям, доктором исторических наук, профессором и заведующим кафедрой мировой политики факультета международных отношений СПбГУ Ватаняром Ягья.

- С чем связана профессия дипломата, какими качествами должен обладать человек этой профессии?
- Во-первых, дипломат должен быть патриотом своей страны и служить ей, не жалея сил. Работа дипломата очень трудная, прежде всего, потому что он, как правило, находится территориально далеко от своей страны, я имею в виду дипломатов, работающих в наших посольствах и других дипломатических представительствах. Бывает, что дипломаты работают в тяжелых климатических и политических условиях, и иногда их жизнь подвергается угрозам. Бывало немало случаев, когда дипломаты Российской Федерации, а в прошлом и Советского Союза, погибали на своем дипломатическом посту. Достаточно привести пример, когда в Ираке недавно погибли наши дипломаты. Кроме того, дипломат должен знать очень много и о стране пребывания, и в отношении того, что сделано по решению той или иной проблемы. Необходимо хорошо знать мировую историю, в ней действительно можно найти те мотивы, которые проявляются много лет спустя. Дипломат, конечно, должен знать иностранные языки. Беда наших дипломатов в том, что многие из них зачастую не знают языка страны пребывания, например такие редкие языки, как африкаанс или язык суахили и целый ряд других.

- Сегодняшние дипломаты соответствуют таким высоким критериям?
- Несмотря на то что академик Георгий Арбатов в конце 90-х годов заявил о "деинтеллектуализации" дипломатического корпуса России, я должен сказать, что за последние годы первого десятилетия 21-го века ситуация намного изменилась, и я сталкивался с высокообразованными дипломатами. Особенно сильно меня поразил наш посол в Эфиопии Юрий Афанасьев, блестящий знаток истории дипломатии всего мира. Также я познакомился с блестящим посланником РФ в Эфиопии Игорем Чубаровым, который выучил амхарский язык – национальный язык Эфиопии, который досконально знает страну. Есть и другие замечательные специалисты. Дипломат не должен замыкаться в изучении какой-то одной страны, он должен представлять себе диспозицию мировых тенденций развития и знать, каково было прошлое, настоящее, и видеть перспективы развития той или иной ситуации в будущем. Я горжусь тем, что среди дипломатов в Министерстве иностранных дел России есть выпускники нашего факультета международных отношений СПбГУ, они достойно несут имя Петербурга.

- Обязательно ли для этого иметь специализированное образование?
- В принципе, да. Наш факультет международных отношений является вторым в России после МГИМО по времени открытия. Московскому МГИМО более 50 лет, он долгое время был единственным в Советском Союзе, потом открыли факультет МО в Киевском университете, который готовил дипломатов для Украины. Кстати, поэтому дипломатическая служба Украины представлена довольно известными и толковыми дипломатами. К сожалению, дипломатическая служба других союзных республик не настолько эффективна, потому что у них были свои министерства иностранных дел, но своих институтов по подготовке не было. Сейчас обратная тенденция: факультетов международных отношений больше 75 в России и, конечно, многие из них не имеют высококвалифицированного преподавательского состава. Чаще всего там работают бывшие преподаватели истории КПСС, научного коммунизма, политэкономии и коммунистических дисциплин, которые переквалифицировались и стали обучать студентов премудростям мировой политики. У московской элитарной публики даже возник анекдот по этому поводу: "В Липецке открыли новый ПТУ международных отношений".

Специализированное образование необходимо, но есть люди, генетически подготовленные к дипломатической службе, у них очень широкий политический кругозор и отменное знание истории. Они также могут служить дипломатами, но мне бы не хотелось, чтобы это превращалось в то, что было в Советском Союзе, когда люди без специального образования назначались на те или иные должности за рубежом только потому, что они были "проверенными" и имели отменную характеристику. Такие дипломаты без знания языка пользы большой не приносили, потому что их основные интересы сводились к "засундучиванию", так как деньги за работу за рубежом платили приличные.

- Согласно толковому словарю русского языка слово "дипломатичный" означает "свойственный дипломату", в переносном значении - "искусный, тонкий в отношениях с людьми". Насколько важны данные качества в этой профессии?
- Есть известный афоризм "Дипломату дан язык для того, чтобы ничего не говорить". Если послушать выступления крупных дипломатов, они, как правило, говорят обо всем и ни о чем. Конечно, если нет определенных договоренностей с партнером по переговорам. Обычно дипломат уходит от прямого ответа, чтобы его слова не были использованы для причинения вреда Отечеству. Есть точка зрения, что якобы в советское время дипломатами назначалось очень много людей, не знающих ни одного языка. Кроме того, послы, которые не знали языка в стране пребывания, назывались "посол на костылях", потому что они всегда и всюду ходили с переводчиком. Конечно, когда ты говоришь на  родном языке собеседника, это вызывает у него гораздо больше доверия. Поэтому знание языка страны пребывания обязательно. В некоторых ситуациях дипломат, конечно, может выразить свои эмоции.

- А воспользоваться нецензурной речью может, если обстоятельства подтолкнут?
- Нет, конечно. Но и нецензурная речь в переводе не совсем так звучит. Есть примеры недостойного поведения дипломатов: когда израильского дипломата обнаружили голым в латиноамериканской стране, и израильское правительство его мгновенно отозвало. Или один французский дипломат назвал Израиль "маленькой говнистой страной", после чего француза мгновенно отозвали, и тут же Израиль подал ноту протеста по поводу оскорбления. Так как одна сторона очень остро воспринимает негативные высказывания в отношении его страны, это вызывает ответную реакцию. Но необходимо понимать, что по каждому слову, по поведению дипломата оценивают его страну, поэтому необходимо находиться в определенных рамках, исключать панибратство, пьянство и так далее. Кроме того, прискорбно видеть, когда наши дипломаты приезжают на международные конференции и просто молчат. Меня это удивляет, непонятно, зачем они ездят – они тратят государственные деньги, государственное время.

- В ходе российско-грузинского конфликта в августе прошлого года глава Министерства иностранных дел Сергей Лавров отметился достаточно резкими заявлениями в отношении Запада. В частности, общаясь в телефонном разговоре с главой британского МИДа Дэвидом Милибэндом, наш министр в нецензурных выражениях посоветовал ему не "читать лекции" после того, как Милибенд попытался высказать Лаврову недовольство Великобритании действиями России. На ваш взгляд, дипломат может прибегать к крепкому словцу в переговорах с иностранными коллегами?
- Я знаю об этой истории. Дэвид Милибэнд потом отрицал это и сказал, что со стороны Сергея Лаврова не было таких высказываний. Разговор действительно был на повышенных тонах, но грубости и нецензурщины, по его словам, не было. Где-то у кого-то грубость, конечно, может проскочить, но это лишний пример эмоциональности, которой быть не должно, на мой взгляд.

- Многие наблюдатели называют современную внешнюю политику России агрессивной. Как сильно, на ваш взгляд, она изменилась за последние 10 лет?
- Достаточно вспомнить, что говорил Дмитрий Медведев на встрече с российскими послами и представителями за рубежом в июле прошлого года, когда он подчеркивал необходимость агрессивности дипломатической работы российских дипломатов за рубежом. Но я здесь под словом агрессивность понимаю не привычное значение этого слова. Здесь имеется в виду наступательность, инициативность - не отмалчиваться, а активно участвовать в обсуждении тех или иных проблем. В 90-е годы  мы сидели и молчали, ждали инициативы со стороны наших партнеров или противников за рубежом. С момента прихода к власти Владимира Путина ситуации изменилась в лучшую сторону: мы стали предлагать что-то свое за рубежом.
С приходом Дмитрия Медведева мы стали более активно выдвигать свои концептуальные идеи. Например, идея создания договора о безопасности в Европе, хотя и встречает критику со стороны многих западных партнеров, но целый ряд руководителей - Саркози, Меркель и ряд других - поддерживают ее, говоря о том, что должен пройти очень длительный процесс обсуждения. Вторая идея, предложенная Медведевым, – договор об энергетической безопасности. Это инициативность и наступательность нашей внешней политики. По поводу отношения мира к нашим инициативам: напомню, что когда Путин находился в Давосе и ему стали говорить о проблемах в Абхазии и Осетии, он сказал, что все почему-то поддержали независимость Косово после вторжения и бомбардировок НАТО, а к Абхазии почему-то отнеслись по-другому.

- Можно ли говорить о новых тенденциях в мировой политике и международных отношениях?
- Безусловно. Прежде всего создается новая конфигурация политических сил на мировой арене. Биполярный мир рухнул. То, что Россия вновь вышла на авансцену мировой политики. – это новое явление 21-го века. Во-вторых, обретает силу идея многополярного мира, предложенная Россией. Если судить по выступлению вице-президента США Джозефа Байдена в Мюнхене, то можно обнаружить известное изменение внешнеполитического курса США. По существу, было объявлено, что США, пытаясь наладить взаимоотношения с Россией, отходят от своей однополюсности.

Кроме того, можно говорить об идее нового "концерта держав", которую в свое время предложил Сергей Лавров. Впервые он был создан в 1815 году, во время знаменитого Венского конгресса, подводившего итоги победы над Наполеоном и изменений политической карты Европы, куда входила Российская империя, Австро-Венгрия, Англия, Франция и так далее. Сегодня же эта идея претворяется в жизнь: в ноябре 2008 года "большая двадцатка" встречалась в Вашингтоне и вновь соберется в начале апреля этого года в Лондоне.
 
- Как вы оцениваете сегодняшнее положение России на внешнеполитической арене?
- Если в начале 90-х годов Россия находилась на обочине мировой политики, то сейчас можно говорить о ее возвращении в центр политической жизни мира. Она стала одной из самых привлекательных стержневых стран мировой политики, подтверждением этому могут быть визиты и аргентинского, и чилийского президентов, не говоря о президентах Венесуэлы, Кубы и так далее. Те связи, которые существуют между европейскими лидерами и лидерами Москвы, - свидетельство того, что мы стали одним из центров мировой политики, с которым считаются и стараются привлечь для той или иной международной акции.

- Многие связывают усиление вертикали власти в России, а также ее успехи на международной арене с негативными явлениями внутри страны: ослаблением демократизации и угрозой свободы слова.
 - Когда говорят о вертикали власти в международных делах – это у меня вызывает улыбку. Во времена Бориса Ельцина существовала так называемая "многоподъездная дипломатия" РФ. То есть каждое ведомство, не только центральное, но и региональное, пыталось само проводить какую-то политику. В конечном счете мир терялся и не знал, что говорит Россия как государство. Сейчас ситуация резко изменилась: мы знаем, что есть четкость в определении позиций России и в выступлении тех или иных представителей ведомств. Это не означает, что само ведомство не имеет своей позиции. Но эта позиция должна находиться в контексте внешней политики России. Международная деятельность Петербурга, в общем-то, самостоятельная - мы можем самостоятельно определять того или иного партнера за рубежом, город или провинцию, но у нас это делается в контексте внешней политики РФ. Что касается ослабления демократических институтов – кто-то считает так, я с этим не согласен.

- Известный дипломат  Генри Киссинджер, который до сих пор остается одним из главных авторитетов в сфере международных отношений в правительстве США, в свое время стал автором так называемой политики разрядки в отношении СССР (в установлении постоянного диалога США с СССР и Китаем, смягчении международного климата и прекращении локальных конфликтов). Можно ли сказать, что данный курс сегодня поддерживается США, или он претерпел изменения по отношению к России?
- Внешнеполитическая доктрина США при новом президенте Обаме еще не сформулирована, за исключением некоторых сюжетов. Первое – США делают упор на победу над талибами в Афганистане и собираются перебросить туда еще 30 тысяч своих солдат и офицеров. Второе – заявления Обамы и нового госсекретаря США Хиллари Клинтон свидетельствуют о том, что они будут придавать первостепенное значение во внешней деятельности не военной силе, а дипломатии. Это тоже новая тенденция в мировой политике: попытка сделать дипломатию главным орудием в достижении тех или иных внешнеполитических целей. Кроме того, Клинтон, по всей видимости, будет осуществлять свою давнюю идею. Когда она была сенатором, она сказала, что "политика - необходимость сделать невозможное возможным". Напомню, что есть традиционное определение, что политика – искусство возможного. В отношении России, насколько я знаю из последних выступлений Байдена и Обамы, они будут сокращать ядерные ресурсы до 80 процентов. В общем, есть необходимость вести переговоры о ядерном вооружении, новые переговоры по поводу "ПРО". В этой сфере, я думаю, произойдут существенные изменения. Мир понимает, что необходимо договариваться, ибо дальнейшее обострение отношений приводит только к ухудшению обстановки в мире и к тому, что мы подходим к опасной черте.

- Мировой кризис сильно повлиял на мировой распорядок?
- Импульс к появлению "большой двадцатки" придал как раз мировой кризис. Она собирается для определения совместных действий. Кроме того, мировой кризис подтвердил, что в международных отношениях доминирующей силой является государство. В течение 90-х годов XX века и в начале XXI века, в том числе и в нашей стране, много говорилось об ослаблении роли государства в мире, ослаблении суверенитета, но глобальный экономический кризис еще раз подтвердил, что стержневыми фигурами в мировой политике и международных отношениях является государство. Несмотря на мощь транснациональных корпораций, на роль таких новых факторов мировой политики, как города-мегаполисы, неправительственные организации и так далее…

- Один из крупнейших в мире коммерческих банков Goldman Sachs в 2001 году опубликовал прогноз, в котором утверждалось, что Бразилия, Россия, Индия и Китай, так называемые страны БРИК, представляют собой наиболее перспективные экономики мира и в ближайшие десятилетия совершат мощный экономический рывок. Как вы относитесь к таким прогнозам, или кризис уже развеял подобные перспективы?
- Я убежден, что глобальный финансовый кризис не случаен. Не в том смысле, как мы пытаемся обвинить США в том, что они раздували как мыльный пузырь свою банковскую систему. Мне кажется, все гораздо проще: он создан сознательно, чтобы "опустить" и РФ и европейские страны, и целый ряд других соперников США на мировых рынках и в политическом плане. История показывает, что это происходит не в первый раз – идет сознательная линия, чтобы подавить экономически ту или иную страну. Или целую группу стран.

Достаточно привести пример, когда непосредственной причиной краха СССР в 80-е годы стало снижение цен на нефть до такой степени, что, по данным некоторых исследователей, Советский Союз тогда потерял 18 млрд долларов. Это привело к невозможности покрывать продовольственные и прочие нужды Советского Союза за счет импорта. Не исключаю, что сейчас делается то же самое. Что касается стран БРИК, то вначале это было теоретическое заключение американского банка, а потом к этому присмотрелись государственные деятели. Когда в прошлом году в Японии заседала "восьмерка", президент Дмитрий  Медведев и представители Бразилии, Индии и Китая провели переговоры. Кроме того, идет постепенный процесс институализации этого объединения, то есть создания какого-то механизма встреч, бесед, принятия совместных решений и так далее. Я думаю, что, несмотря на глобальный кризис, тенденция к определенной экономической и политической интеграции этих стран существует.

- Каков ваш прогноз по расстановке геополитических сил в ближайшее время? США по-прежнему останется лидером или уступит место кому-нибудь другому?
- Мы говорим о формировании нового мирового порядка, он будет основан не на признаках Вестфальской системы 1648 года, которая существовала до конца XX века, но отдельные принципы этой системы будут действовать и дальше. Я думаю, будущая система будет многополярна, хотя многие политологи отрицают, что это наиболее эффективная и перспективная система мироустройства в XXI веке. Но когда мы говорим о многополярности мира, нужно учитывать, что она может быть достигнута только, когда вершину ее будут венчать международные организации, которые опираются на членство отдельных государств. Военный потенциал, противостояние одних стран с другими, мне кажется, будет снижен. В решении региональных конфликтов будет принимать большее количество стран, чем одна или две.

- Единая мировая валюта появится?
- Думаю, доллар останется на долгие годы. Понимаю, что РФ хочет сделать рубль региональной валютой, но кризис, на мой взгляд, отбросил эту идею на годы.

- Сейчас вновь заговорили о кризисе капитализма, причем связывают его с деятельностью транснациональных монополий. Академик Сахаров в 60-х годах предлагал теорию конвергенции, взаимовлияния социализма и капитализма. Как вам кажется, можно ли сегодня вновь обратиться к этой теории?
- Он говорил об этом, когда было существование двух мировых систем – капитализма и социализма, и тогда никто не предполагал, что система социализма рухнет. Я думаю, что сегодня возврат к миру социализма и биполярности невозможен. Тогда главную роль играл Советский Союз, а РФ твердо взяла курс на развитие рыночных отношений. Хотя можно оговориться в отношении созданий государственных монополий, но они выступают на рынке как единица рынка, а не единица, властвующая от имени государства.

- Есть достаточно известная книга Самюэля  Хантингтона "Столкновение цивилизаций", написанная в середине 90-х годов, в ней делается прогноз о том, что в мире столкнутся исламская и западная цивилизации. Уже сегодня мы видим, что прогноз, к сожалению, сбывается – религиозные конфликты все чаще провоцируют военный действия. Каков ваш прогноз, будут ли такие конфликты усиливаться в дальнейшем?
- Я сторонник другой концепции – диалога цивилизаций, и я знаю, что есть много общественных организаций, которые исходят из этого принципа, – это платформа "Диалог-Евразия", объединяющая и Российскую Федерацию, и Турцию, и Казахстан, и целый ряд других стран. Есть католическая организация "Помогите церкви", которая также заинтересована в диалоге религий, а не противоборстве. В общем-то, мы часто сталкиваемся с "конфессиофобией". Нужно спрашивать, почему это происходит. Это происходит потому, что система мира, установленная в соответствии с Вестфальским мирным договором 1648 года, себя изжила. Это и приводит к таким столкновениям.

- То есть необходимо подписывать новый мирный договор?
- Я думаю, да.  

Беседовала Екатерина Стекольщикова