Юрий Солонин: "В российском обществе нет элиты. И это трагедия"

Недавно декан факультета философии и политологии Юрий Солонин, один из бывших руководителей "Единой России", подверг острой критике правящую партию. Ученый констатировал, что у "Единой России" отсутствуют идейность и духовность. А все попытки власти что-либо изменить терпят постоянные неудачи. Корреспондент ЗАКС.Ру встретился с самим Юрием Солониным, чтобы в ходе личной беседы выяснить его мнение о ближайшем будущем страны, политическом устройстве и недавней истории государства.  

- Как вы считаете, у сторонников и апологетов партии "Единая Россия" на сегодняшний день есть такое важное качество, как идейность?

- Конечно, проблема отсутствия идейности есть. Идейность сводится к некоему набору ценностей. Сами эти ценности не являются исключительным изобретением идеологов "Единой России". Проблема в том, какие нюансы заключены в идее партии и в какой мере ценности эти являются не голословными, а реализуются в прямую деятельность. Проблема территориальной целостности, проблема национального самосохранения, решение вопросов безопасности во всех возможных азимутах: интеллектуальном, идейном, культурном и т.п. Это все очень важно, но консерватизм – это ценности, которые вырабатываются государством и нацией на протяжении веков, столетий и даже тысячелетий. В то время как противоположная этой системе наша система – изменений ради изменения – абсолютно неправильная. И мы вынуждены находиться в роли белки в колесе. Колесо крутится с невероятной скоростью, а белка на одном месте. Поэтому консерватизм в целом это не замшелая, неповоротливая, медвежья идеология – это идеология динамизма, не разрушающая ценности народа и государства. Пока мы дискутируем, обвиняем друг друга в отсутствии идеологий, а процессы-то какие-то происходят. И мы видим, что эти процессы мало скоординированы, и мало кто за них несет реальную политическую ответственность. Когда происходит какой-то успех, то все причастны к этому успеху. А когда же случается неудача, то никто за нее не отвечает. Говорят что-то типа "а я предупреждал", "а я еще тогда говорил" и все в этом духе. Поэтому берет на себя ответственность та политическая сила, которая не обладает механизмами. А "Единая Россия" в каком положении находится? Она взяла на себя ответственность, и когда возникают сложные, как сейчас, процессы, то взятая на себя ответственность становится поводом "бить" эту партию. А слабость этой партии заключается в том, что ее идеология не выписана в четких и ясных терминах. Тексты какие-то есть, но кто их будет читать?

- Cможет ли, в таком случае, стать четкой идеологией для "Единой России" концепция "суверенной демократии", возникшая несколько лет назад?

- Эта концепция обладает определенным здравым смыслом. Он заключается в следующем: "Мы демократичны в соответствии со своими традициями". Нас не нужно учить западным демократиям, потому что эти демократии – это демократии каких-то отдельных стран. Нет универсальной демократии. Надо всегда иметь национальные нюансы. Термин "суверенная демократия" обозначает, что страна, которая проводит у себя демократию, она проводит ее в соответствии со своими традициями, со своим опытом и пониманием этого дела.

- В таком случае получается, что существуют еще и не суверенные демократии?

- Конечно! Сколько угодно заимствованных демократий. Вот, к примеру: можно ли говорить о суверенности Сербии, после того что она пережила? Разве демократия Украины суверенна? Когда ты хочешь понравиться тому блоку стран, входящих в совет Европы, и тебе говорят выполнить такие-то и такие-то общезначимые требования для принятия куда-либо – разве это суверенное дело? Нет, конечно! Или, во всяком случае, возникает большой знак вопроса.

- А возможно ли говорить о суверенности в нашем государстве с 1991-го по 1999 год?

- Это период, когда суверенность нашего государства находилась, как минимум, под знаком вопроса. Когда у нас существовал институт экономических консультантов при президенте и правительстве. Когда власть экспериментировала на западных экономических теориях, что в итоге привело к чудовищной разрухе. Теперь все эти консультанты убежали – их нет! А мы с вами остались и хлебаем щи лаптями. Конечно, в качестве образцов политической системы постоянно перебирали то американскую конституцию, то еще какую конституцию другого западного государства. Наши либеральные силы имели ориентиры только на западные модели демократий, свободы и рынка. Дело не в том, что эти модели плохие, – они хорошие, но они хорошие там, где они органично выросли, и там, к чему они приспособлены. А когда это переводится народу, который не может это воспринять, тогда эти идеи даже органично чужды. Нужно пройти свой опыт демократии – пропустить все через себя.

- Как вы считаете, чем вызвана новая общественная волна пересмотра личности Иосифа Сталина? За последнее время много где можно слышать достаточно теплых слов в адрес "вождя народов". Почему в современном российском обществе возникает ностальгия по сталинской эпохе?

- Это очень крупная и болезненная проблема. Наше общество привыкло, что власть обращается с ним жестоко. Многие цели достигаются жестокими методами. Вот, к примеру, Петр Первый был далеко не паинька-мальчик. Мы знаем, если что-то в России было сделано Петром, то мы не обращаем внимания на жертвы. Мы не обращаем внимания на то, что Петр ввел принцип выжженной земли во время Северной войны – там, где ожидался приход шведов, все выжигалось, вытаптывался урожай, в общем, русские войска оставляли по-настоящему выжженную, пустую, безлюдную землю.  Для нас эта сторона дела исчезла - мы ее не замечаем. А величие Петра мы знаем. Так вышло, что в деятельности Сталина в воображении народа связаны высшие достижения России и СССР. Была гигантская страна, с порядком, пусть даже жестоким, страна, которая выиграла войну, которая утвердилась в Европе, с мнением которой считались все в мире. А то, что там были голод, ГУЛАГи, – интеллигентское сознание еще помнит, разыгрывает это в себе. А общенародное это не воспринимает. То же и с Иваном Грозным. В народном сознании Грозный остался великим человеком. А то, что он утопил в крови Новгород, жарил на сковородке митрополита, – кто это помнит?

- Затронув тему "жесткой руки", нельзя не сказать о том, что многие наши сограждане хотели бы видеть в роли Сталина-"лайт" нынешних высших представителей исполнительной власти. В частности, многие склонны видеть во Владимире Путине именно такого "облегченного Сталина". Так ли это?

- Я не могу взять на себя функцию сверхчеловека и знать, чего хочет народ.  Я знаю, что он хочет одновременно и свободы, и чтобы был хозяин. Чтобы был порядок, не было грабежа. Над собой конкретно никто не любит насилия – но зато все считают, что насилие должно быть применено там, где, по их мнению, порядка этого нет. А там – это абрамовичи, березовские и гусинские.

- Тем не менее фамилии этих олигархов принято произносить с приставкой "российская элита". Так что же это такое, "российская элита"? Если же до 1917 года элитой назывались дворяне, потомственные военные и т.п., то сейчас, по сути, элита – это  сказочные богачи. Это правильно?

- Понятие российской элиты – это пустое и бессмысленное понятие. Элита – это лучшее. А у нас "богачее". Хамское. Тот, кто владеет ресурсами страны. Это не элита. Это корпорация определенных людей, получивших преимущества в ходе каких-то случайных обстоятельств. Элита должна производить ценности. Элита может быть интеллектуальной. Мы безэлитное общество. Элита должна вырабатывать ценности, на которые надо ориентироваться. А у нас? Конечно, нашей элите подражают – хочу иметь такую же машину, такие же вещи и т.п. Но надо видеть разницу – одно дело подражать, другое дело – воспринимать ценности.

- Получается, что отсутствие настоящей элиты влечет у нас отсутствие общей национальной идеи?

- Может быть, так оно и есть. Элита, которая вырабатывает национальную идею, то она и живет по этому принципу и тем ценностям, которые производят.

- Пользуясь терминологией времен Ивана Грозного, можно ли говорить, что новое поколение элиты формируется на основе "опричников-силовиков", приближенных к царю?

- Это не элита. Когда в стране слабо функционируют экономика, институты социальной связи, а общенациональные задачи решать нужно, то невольно возникает стремление развить силовой аппарат принуждения. Поэтому в данном случае это не элита, а трагедия власти. Трагедия политической системы, которая вынуждена опираться на силовые структуры там, где должно управляться гражданское общество само по себе. Поэтому развитие гражданского общества у нас в стране идет так медленно. Ведь силовикам приходится уступать обществу секторы власти и контроля!

- Как вы можете объяснить нынешний всплеск национализма в обществе?

- Национализм – это болезнь бедного, больного и разграбленного общества. Чем развитее общество, тем оно более добродушнее, терпимее и толерантно. Оно способно к адаптации. Как только общество становится убогим, бедным, приниженным, то в нем невольно возникают националистические настроения. А если же эти настроения еще и подпитываются некими анонимными политическими силами, то это вдвойне плачевнее. Национализм питается социальной несправедливостью, социальной неразвитостью, а особенно нищетой и бедностью общества.        

Беседовал Илья Евстигнеев