Бациллы поразили главного архитектора

Пять лет назад Валентина Матвиенко отважилась публично признать градостроительные ошибки времен своего предшественника, губернатора Владимира Яковлева. Главный архитектор Юрий Митюрев пошел еще дальше (хронологически) — обратив критику в глубь веков и назвав ошибкой здание клиники Отта. Заявление Митюрева о целесообразности сноса клиники возмутило медиков и шокировало защитников наследия.

Альтернатива Дворцовой

Во время недавнего общественного обсуждения судьбы Дворцовой площади и поиска альтернативного места проведения массовых мероприятий главный архитектор Петербурга Юрий Митюрев предложил очистить для этого бывшую Коллежскую площадь от здания клиники НИИ акушерства и гинекологии им. Д. Отта.

Он напомнил, что это сооружение является признанной градостроительной ошибкой, а посему его ликвидация стала бы отличным подарком городу и восстановлением исторической справедливости. Его поддержали бывший глава КГИОП Никита Явейн и директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. Пиотровский делился схожими соображениями еще несколько лет назад — правда, с большой осторожностью, соглашаясь попутно, что при нынешней манере решения вопросов нельзя исключить вероятности появления на высвобожденном клиникой месте чего-нибудь куда более дисгармоничного. Нынче ведь градостроительную политику диктует не профессиональное архитектурное сообщество, а агрессивный строительный бизнес, который в любом свободном пространстве видит потенциальную стройплощадку.

Страстное желание директора Эрмитажа отнести подальше от его стен сомнительные шоу понятно. Только наивно было бы полагать, что при появлении альтернативной площадки оставят в покое Дворцовую — главная площадь северной столицы все равно останется самой коммерчески привлекательной, а потому и самой вожделенной.

Коллежская площадь и в самом деле задумывалась Петром как главная площадь новой российской столицы, административный центр. Одна из ее границ фиксировалась зданием Двенадцати коллегий — именно поэтому и поставленным фасадом не к Неве, как было принято, а торцом, раскрывая пространство площади к Петропавловской крепости. Непосредственно на площади, а также в лавках двух гостиных дворов велась бойкая торговля, особенно оживлявшаяся весной, когда приходили иностранные корабли. Для подвоза товаров был прорыт канал, соединявший Большую Неву с Малой (засыпан по указу 1767 года).

"Проспект Государственных коллегий с частию Гостинаго двора с восточную сторону",  Е. Т. Внуков по рисунку М. И. Махаева; раскраска И.-Э. Гриммеля (?), 1753.

В 1827–1830 годах по проекту садового мастера Д. Буша был разбит сквер. Вплоть до конца XIX века перед зданием Двенадцати коллегий простиралась огромная площадь, окруженная полукольцом аркад Новобиржевого гостиного двора и пакгаузов и замыкаемая зданием Биржи.

Волюнтаризм и его последствия

Композиция ансамбля, на протяжении многих лет создававшаяся гениальными архитекторами (Трезини, Кваренги, Тома де Томон) оказалась сломана и исковеркана одним непродуманным волевым решением: к столетию Императорского Повивально-гинекологического института, возглавляемого Дмитрием Оттом, его особая пациентка — императрица Александра Федоровна распорядилась построить новое здание, способное отвечать самым современным требованиям науки и практической медицины. В результате было получено разрешение на его строительство около Стрелки. По проекту архитектора Леонтия Бенуа к 1904 году возвели целый комплекс зданий, занявших всю территорию площади.

Так непродуманная реализация благородного высочайшего порыва обернулась уничтожением одной из главных площадей Петербурга. Это была, пожалуй, самая ощутимая, хотя и не единственная градостроительная ошибка, обеспеченная волюнтаристским решением Александры Федоровны (отличавшейся, по воспоминаниям современников, "болезненной нервной впечатлительностью"). К ним можно отнести, например, и комплекс Ортопедического института в Александровском парке, диссонирующий с композицией Кронверка и совершенно неуместный в городской рекреационной зоне. Тут тоже все решил случай и эмоции императрицы — посетив в 1901 году Ортопедическую клинику Хорна на Фонтанке, Александра Федоровна предложила ему создать образцовое ортопедическое лечебное и научное заведение, сама пожертвовала на это миллион рублей, сама контролировала их "целевое использование", сама и указала место, не сочтя нужным посоветоваться с профессионалами-градостроителями. Городская Дума, не смея перечить государыне, выделила бесплатно участок в парке — хотя строительство там и тогда было запрещено. Но сделали исключение ради объекта особой социальной значимости, как сказали бы теперь.

Оба комплекса — и клиники им. Отта, и бывшего Ортопедического института (арх. Р. Мельцер) сегодня имеют статус объекта культурного наследия федерального значения. Зодчие, царским перстом поставленные в условия проектирования заведомо внеконтекстных сооружений, создали сами по себе достойные архитектурные объекты. Кроме того, в каждом из них сохраняются замечательные интерьеры, предметы медицинского оснащения и обихода прошлого века.

Воплощенные идеалы гуманизма

В отличие от Ортопедического института, покинувшего исторические стены к 1995 году, клиника им. Отта функционирует в них по сей день. Тут все было продумано до мелочей. Как говорил Дмитрий Отт, "здесь каждый гвоздь вбит не случайно, а по тем или иным соображениям". В помещениях не было никаких скапливающих пыль поверхностей. Все углы скруглены, трубы и провода скрыты в стенах, а сами они покрыты стекловидной массой. По-особому работало устройство вентиляции и кондиционирования воздуха — его вбирали вентиляционные башенки, размещенные в сердцевине сада (при строительстве клиники были сохранены все старые деревья Биржевого сквера), затем он проходил через бумазейные фильтры, увлажнялся над бассейном с фонтанами, нагревался до нужной температуры и следовал далее в каналы, освещавшиеся через специальные окошки, проделанные для профилактики образования плесени. У клиники была собственная телефонная станция; а еще с помощью установленных у коек трубок пациенты могли наслаждаться звуками размещенного в актовом зале органа. Все было направлено на то, чтобы, как наставлял доктор Отт, "дать возможность забыться страждущему, рассеять его мрачные думы и облегчить душевное настроение".

И хотя органа здесь уже давно нет (с 1931 года находится в Большом зале Филармонии), но сохранилось многое другое, отражающее искреннюю заботу о человеке: и ступени лестниц чрезвычайно удобны, и кованые решетки, колонны из полированного гранита на месте, и свет старинных светильников мягок, по-прежнему исправно служит не давшая ни единой трещины напольная плитка — красивая и нескользкая, многое сохранилось из "столярки" времен доктора Отта.

Интерьеры клиники им. Отта

Занимательная микробиология

Все это, значит, по мнению главного архитектора Петербурга, надлежит отправить на свалку ради "восстановления исторической справедливости". К тому же Юрий Митюрев, выступив вдруг в амплуа микробиолога, объявил о том, что тут-де кирпичные стены пропитаны бациллами, а потому для лечебного учреждения сооружение уже непригодно.

Всерьез этот бред в НИИ акушерства и гинекологии комментировать не хотят. Директора института главного акушера-гинеколога Северо-Западного федерального округа, академика Эдуарда Айламазяна не занимают поиски альтернативной площадки для поп-концертов. С точки зрения и медиков, и пациентов, продолжительная судьба заслуженно уважаемого учреждения не позволяет вести речь о его переносе в другое место, а тем более об уничтожении исторических зданий.

"Клиника у нас в полном порядке, никаких причин для беспокойства нет. Я утверждаю со всей ответственностью, что все находится в полном соответствии санитарным нормам", — заявляет Айламазян.

Интересная получается картина. Когда Смольный заинтересован в продаже объектов с действительно существенной инфекционной предысторией, о ней либо предпочитают не вспоминать, либо принимаются горячо убеждать потенциальных инвесторов, что опасности никакой нет.

Так, предлагая к продаже участок и здания инфекционной больницы им. Боткина, чиновники настаивают на пригодности этого объекта для создания новой недвижимости различного функционального назначения.

В 2005 году отошел управлению делами президента РФ форт Александр I, широко известный как Чумной (здесь на протяжении четверти века действовала лаборатория, где создавали сыворотки против чумы, холеры, тифа, сибирской язвы; и где, несмотря на строжайшие меры безопасности, все-таки погибли от чумы двое сотрудников). Несколько лет на Чумном с аншлагом проводились масштабные дискотеки, затем его хозяева приняли решение разместить здесь гостиницу и музей.

Особняк Мясникова (ул. Восстания,45), где с 30-х годов и до конца ХХ века размещалась городская кожно-венерологическая больница, после реставрации с успехом приспособили под представительские функции, прием и размещение первых лиц государства.

Вновь предлагается к продаже здание бывшего межрайонного туберкулезного диспансера на Каменноостровском пр.,66 (памятник XIX века, арх. Ф. Харламов, В. Токарев). Кстати сказать, согласно действующим с 2006 года санитарным нормам, расстояние между тубдиспансером и жилыми домами не может быть меньше 500 м. Между тем уже сегодня к нему почти вплотную подошли корпуса "Каменноостровской коллекции" корпорации "Возрождение Санкт-Петербурга". Выдающие согласования чиновники по-своему трактуют предписанные ограничения — мол, нормы распространяются только в случае строительства нового диспансера, а к уже существующему можно лепиться хоть вплотную.

Неплохо будет смотреться реклама нового элитника: "Жилье для избранных — на месте исторического обитания палочки Коха…"

Валентина Матвиенко заявила весной о готовности выставить в 2011 году на торги и дачу Кушелевых-Безбородко (Свердловская наб., 40; памятник XVIII века, арх. В. Баженов (?), Дж. Кваренги, при участии Н. Львова), где до сих пор располагается тубдиспансер. Его планируют перевести в новое здание, строительство которого близко к завершению. При этом губернатор выразила пожелание разместить в стенах отреставрированной дачи оздоровительный центр.

Санитарные нормы много лет не брались в расчет при определении участи обитателей дома на Новочеркасском пр., 8–3 (бывшая старообрядческая богадельня), стоящем непосредственно среди могил Малоохтинского кладбища. Чиновники, выезжавшие на место по обращениям жильцов, из года в год не желали признавать ничего экстраординарного в таком соседстве. Напротив, даже случалось, принимались увещевать жалобщиков: чем вы недовольны-то? Покойники народ смирный, не шумят, коммунальные услуги не потребляют… Только нынешней зимой началось расселение, хотя соответствующее решение было принято еще в 2007-м.

Реализация новых проектов на кладбищах Смольный тоже не смущает. "Измайловская перспектива" (масштабный комплекс жилых и офисных зданий) развернется на территории Митрофаньевского кладбища, включая холерное. Но пресс-служба КГА бодро рапортует: "Проведены консультации с органами санитарно-эпидемиологического надзора на предмет выявления потенциальной эпидемиологической опасности любой строительной деятельности на месте бывшего холерного кладбища; по мнению соответствующих ведомств, эпидемиологической опасности оно не представляет".

Зеркало для героя

Итак, "бацилльный" аргумент Митюрева абсолютно несостоятелен. Что же касается выраженного стремления ликвидировать градостроительную ошибку, то остается только изумляться приоритетам главного архитектора, который выбирает в качестве первоочередного объекта ликвидации не "Монблан", не самострой на Почтамтской (стеклянный нарост отеля возник, по признанию Веры Дементьевой, без согласования КГИОП), не "Регент-холл" или торговый комплекс "Стокманн", а именно клинику Отта. Ратуя за воссоздание исторической площади, Митюрев одновременно считает возможным согласовывать проект 9-этажного бизнес-центра на Университетской набережной, на участке, заползающем на территорию памятника федерального значения "Императорский Университет". Отчего-то праведный гнев главного архитектора не распространяется на проект "Набережной Европы", где гарантирован целый букет градостроительных ошибок, от появления — фоном Ростральным колоннам и портику Биржи — стены жилых элиток до затыкающей вид на Князь-Владимирский собор шишки Театра Эйфмана.

Тут, кстати, вполне уместно было бы озаботиться и соображениями безопасности нового жилого строительства на месте лабораторий по испытаниям химического оружия, долгие годы действовавшей на закрытой территории Гипрохима. Но эти обстоятельства отчего-то оставляют Митюрева равнодушным, в отличие от поразивших его воображение мифических бацилл родовспомогательной клиники.

В завершение приходится напомнить: первой высоткой, проткнувшей классические панорамы Васильевского острова, стало творение самого Юрия Митюрева. Выполненный его мастерской проект высотного жилого комплекса на ул. Одоевского, 28, презентовался как "первый в Петербурге небоскреб, на крыше которого будет оборудована смотровая площадка", откуда (с отметки 80 м) "все желающие смогут увидеть город с высоты птичьего полета".

Сегодня все желающие, встав на Дворцовой набережной и обратив взор к Стрелке и Биржевому мосту, могут наблюдать эту архитектурную нелепицу, увенчанную подобием примуса, на фоне исторической застройки. Если к наблюдающим присоединится и Юрий Митюрев, может, у главного архитектора Петербурга возникнет желание начать ликвидацию градостроительных ошибок не с работ Леонтия Бенуа, а со своих собственных...

Татьяна Лиханова