Константин Сумны, модератор лагеря оппозиции: Яшин с Собчак приходили на час, давали интервью и уходили

На следующий день после уничтожения лагеря оппозиции в Москве один из его модераторов, Константин Сумны, рассказал ЗАКС.Ру о том, как удалось построить в столице маленькое самоуправляемое государство на тысячу человек. Тяжелее всего было справляться с саботажем националистов. Тем не менее, если бы оппозиционеров не разогнали, они бы вскоре составили свою программу и даже избрали бы руководящие органы. А вот от VIPов – Яшина, Собчак, Гудкова-младшего – были одни проблемы. Они приходили только попиариться и постоянно требовали себе слово вне очереди.


Этот протест ошибочно называют "общегражданским". Это ерунда полная


- Вы были организатором лагеря столичной оппозиции на "Баррикадной"?

- Я бы не назвал себя организатором. Может быть, одним из большого количества организаторов. Но я с самого начала принимал активное участие в работе инфоцентра (организационный центр лагеря – прим. ЗАКС.Ру), занимался агитацией. Ассамблеи (форма коллегиального обсуждения текущей повестки дня лагеря: все встают в круг и по одному выступают – прим. ЗАКС.Ру) я начал проводить с экстренного собрания на Чистых прудах. Когда стало известно о судебном решении о разгоне лагеря (на Чистых прудах — прим. ЗАКС.Ру), нужно было, чтобы кто-то что-то сказал, а никого из модераторов не было — это было днем. Я выступил, а потом влился в процесс. До этого я не сталкивался с такой формой организации собраний, как ассамблея, это был даже интересный опыт.

- То есть вы вошли как лидер в уже готовую форму?

- Нет, не совсем в готовую. Я из левой организации "Комитет за рабочий интернационал". Именно мы вместе с анархистами создавали инфоцентр. А весь этот лагерь и создавался вокруг таких структур, как инфоцентр, кухня и ассамблея. Чтобы люди не просто приходили попеть песни под гитару. Мы хотели показать им какой-то выход. Инфоцентр был создан, чтобы доносить наши идеи. А уже вокруг рабочих групп образовалось все остальное, это был стихийный процесс.

- Легко ли было управлять толпой в 500-1000 человек?

- Нет, это сложно, конечно. И "живой микрофон" (оратор произносит по 3-4 слова, а слушатели их хором повторяют. Делается для того, чтобы все слышали, что говорит выступающий – прим. ЗАКС.Ру) - это тоже сложно. За тобой все повторяют по фрагментам, и ты должен заранее в голове выстроить все, что ты хочешь сказать. Да, это сложно.

- Людям приходится жертвовать своей индивидуальностью, когда они как зомби повторяют чужие слова?

- Даже не только индивидуальностью, тут все гораздо сложнее. Недовольства, безусловно, были и очень серьезные. Этот протест ошибочно называют "общегражданским". Это ерунда полная. Люди пришли со своими политическими взглядами, даже если эти взгляды у них нечеткие. Один человек приходит в лагерь — он работает учителем, а сейчас происходит насильственное слияние школ. Он видит, что власть хочет сэкономить на школах, он недоволен режимом поэтому. Приходит, условно назовем его так, буржуа. Какой-то предприниматель, который недоволен чем-то другим. Они приходят, они все против Путина, но стоит начать говорить о каких-то конкретных требованиях, происходит столкновение политических позиций. И политическое противостояние было в лагере все время. Апофеозом стал приход националистов — это было вообще за рамками добра и зла. Они пришли на "Баррикадную" и начали фактически саботировать решения ассамблеи.

- И как получалось справляться с этим?

- Это удавалось, потому что ассамблея в основном решала организационные вопросы. Мне и многим другим это не очень нравилось. Мы хотели, чтобы происходила выработка и каких-то политических требований. Но, к сожалению, ассамблея занималась организационными вопросами, а политические разногласия выражались в личных дебатах.

- Эффективно ли было бы обсуждать политические вопросы в формате ассамблеи?

- В рамках ассамблеи, голосованием "три четверти" (консенсус, необходимый для принятия решения, был заменен на голосование "за" тремя четвертями собравшихся) — конечно, нет. Но можно было бы хотя бы озвучивать свою позицию на ассамблее, чтобы видеть, кто с кем. Часть тех, кто формировал повестку ассамблеи, были категорически против обсуждения политических требований - "чтобы не раскалывать движение". Но единство левых, либералов и националистов — мнимое. Его никогда не было. Поэтому дискуссии не могут движение ещё больше расколоть. Мы хотели выработать минимальные общие требования, только не такие, что "Путин — вор" и "Путин, уходи". Понятно, что ему придется уйти. Но наша задача — привлечь в протестное движение как можно больше людей. Если людям говорить, что мы здесь собрались, потому что Путин – вор, они не присоединятся к движению. Но если говорить о социальных проблемах, можно влить в движение людей, которые на самом деле недовольны режимом, только по конкретным причинам.

У нас было конкретное предложение, которое мы не успели реализовать: чтобы каждый участник лагеря мог подойти к инфоцентру и написать свои требования. Потом мы бы их сгруппировали по блокам и проголосовали за них на ассамблее. Перед разгоном у нас уже был готов социальный блок требований, но проголосовать "за" или "против" мы не успели.

- Есть мнение, что ассамблея — вообще неэффективная форма принятия решений.

- Если речь заходит о политике — это действительно проблема. Мое личное мнение, что ассамблея — хорошая форма для проведения референдумов и для начальной самоорганизации. Сам я не анархист и не вижу ничего плохого в форме представительной демократии. Я хотел, чтобы в будущем у нас были какие-то выборные органы, которые будут постоянно работать. Но в лагере до этого не дошло.

- Анархисты настаивали на ассамблее как единственной форме организации?

- Вы знаете, анархисты были там одни из самых адекватных людей. Я сам марксист, а у нас с анархистами всегда были противоречия. До вопроса о представительной демократии в этот раз просто не дошло. Но анархисты, которые были в лагере — это такие парни, у которых есть убеждения, но нет никакого политиканства. Они прямо говорят то, что думают. А на ассамблее было большое количество людей, в основном либеральных и леволиберальных взглядов. Они в лицо тебе говорят одно, а потом начинается за спиной какое-то политиканство. А с анархистами очень хорошо работалось. И инфоцентр существовал во многом благодаря их усилиям.

- Не возникало чувства, что вы такой маленький диктатор, такой Путин?

- Нет, потому что, если я выступал на ассамблее, и кому-то что-то не нравилось — он говорил очень прямо, кричал, "блокировал" (специальный жест на ассамблее, после использования которого значительным количеством людей речь оратора прерывается немедленно — прим. ЗАКС.Ру). У нас были четкие правила. Голосование "три четверти" тоже не идеальное, многие решения так нельзя принять. Но, по крайней мере, если за твое предложение не проголосуют — диктатор, не диктатор, а оно не пройдет. Если тебя "блокируют", тебе придется уйти с трибуны. Это довольно агрессивная среда. И держится все только на соблюдении правил.


Яшин, Гудков-младший и Собчак сыграли самую негативную роль


- А Яшин, например? Его многие считали главным.

- Яшин, Гудков-младший и Собчак сыграли самую негативную роль. Лагерь создавался на принципах самоорганизации. Пришли политические активисты, и не активисты, и они вместе лагерь сделали. Они там ночевали. За счет нас всех этот лагерь работал. А что сделал Яшин? Они с Собчак приходили на час-два. Давали интервью, вставали на памятник, раздавали указания. Они пытались навязать какие-то решения — иногда те, которые уже были приняты на ассамблее, иногда противоречащие. Например, Яшин говорил: "Будут разгонять, пойдемте туда-то", хотя было решение ассамблеи, что мы пока не уходим. Или он приходил и говорил, как Капитан Очевидность: "Давайте организуем питание!", когда кухня уже работала несколько дней. К тому же, они приходили, так же как и Немцов, на ассамблею, где у всех равные права на выступление, и проталкивались к сцене. Брали слово, перебивали. Но главное — что они не были частью лагеря. Они приходили только попиариться, раздать интервью, но выступали от имени лагеря. Единственным легитимным органом принятия решений в лагере была ассамблея. Они знали это прекрасно. Нам пришлось принять три или четыре решения по VIPам, что они имеют равные со всеми права и не представляют лагерь. У людей была на них реакция крайне негативная. Когда выставлялся на голосование этот вопрос (о том, что VIPы не будут представлять лагерь — прим. ЗАКС.Ру), возражений практически не было. Только отдельные либералы думали, что их  можно как-то использовать.

- Что Яшин, Гудков и Собчак отвечали на предложение быть рядовыми участниками лагеря?

- Прямо они никогда не ответят. Они постоянно говорят: "Мы уважаем решения лагеря", и тут же выдвигают какое-то решение в обход ассамблеи. На словах они показывают, что уважают решения ассамблеи. Но идею, чтобы они представляли лагерь, они продвигали с завидным упорством. Потом, мы решили в самом начале, что ассамблея может проходить один раз в день, в девять вечера. Дополнительно она может созываться в экстренных случаях. Гудков в один день созывал ассамблею три раза, просто чтобы высказаться. Потому что он так привык — приходить на митинги и вне очереди брать слово.

Мы говорили: если хотите работать в лагере, пожалуйста, мы не запрещаем. Обсуждайте вопросы в рабочих группах, как все, без привилегий — мы будем только рады. Яшин приходит и говорит: "Ни в коем случае не покидайте лагерь! Обязательно оставайтесь ночевать!". Пришел — и тут же ушел обедать в "Жан-Жак". Они не хотели работать в лагере, но хотели иметь представительную функцию. Хотели подмять под себя протест. Единственное, что их интересовало — это политический капитал. Если ты создашь впечатление, что за тобой стоят массы, то ты можешь влиять на политику. Для этого же нужны были Болотная и Сахарова Удальцову и Навальному. Власть подумает: лучше с ними договориться, давайте им какое-нибудь кресло в парламенте предложим.

- А вы не хотите возлавить протест? Вам не нужен политический капитал?

- Я активист левой организации. У нас есть программа и тактика. У нас нет иллюзий по поводу буржуазных выборов. И иллюзий, что, пролезая в парламент, можно что-то сделать для людей. Поэтому нас сейчас волнует самоорганизация снизу: создание независимых профсоюзов, комитетов борьбы по конкретным вопросам. А в этих лагерях (на Чистых прудах и "Баррикадной" - прим. ЗАКС.Ру) можно найти людей, которых можно самоорганизовать. Этим мы и занимались — агитацией и самоорганизацией. И если люди объединяются в комитет борьбы, необязательно у них должны быть левые взгляды. Главное, чтобы этот комитет работал.  

Беседовала Мария Смирнова