Алексей Мусаков: На Западе давно уже поют песню тоталитаризма, а мы все жуем жвачку

ЗАКС.Ру продолжает опрашивать различных экспертов по поводу отмены прямых губернаторских выборов. На этот раз нашим респондентом стал политолог, руководитель Санкт-Петербургского центра регионального развития Алексей Мусаков.

– Опасность терроризма послужила предлогом или реальной причиной для отмены прямых выборов губернаторов? И вообще, существовала ли связь между выборами и антитеррористической борьбой?
– Была в той части, где речь шла о надлежащем исполнении единой системы исполнительной власти в России. Обывательское представление сводится к тому, что это сделано в нарушении духа и буквы Конституции, а это не так. Просто найден технический прием, который позволяет в полном соответствии с Конституцией изменить систему выборов высших должностных лиц субъектов Федерации. Формально юридически – это выборы, и это неоспоримо.

– Что именно "неоспоримо"?
– То, что сейчас – налицо наличие выборов глав исполнительной власти РФ. Просто они избираются по-другому. А в обеспечение статьи Конституции, регулирующей единство системы исполнительной власти, придумана процедура представления на должность президентом. Этот вопрос рассматривался различными экспертами, и никакого нарушения Конституции тут нет.

– Такая мера действительно могла способствовать и искоренению терроризма, и ликвидации "проходимцев во власти"?
– Все, что обеспечивает единство системы исполнительной власти, препятствует терроризму и недопущению так называемых проходимцев во власть.

– Так удалось победить коррупцию и терроризм после отмены выборов?
– Нет, не удалось. Вопрос в том, что было бы, если бы реформа не была проведена.

– Что бы тогда случилось?
– Был бы тот же разгул, что и в середине 90-х. Тот, кто занимался анализом политических процессов, прекрасно видел, что идет фактическая суверенизация наших республик, входящих в состав Российской Федерации.

– Могли бы вы конкретизировать на примере избранных губернаторов, кого из них можно было назвать "проходимцем"? Напомню, что такое заявление сделала губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, которую, кстати сказать, выбирали на прямых выборах. Сразу после того, как Владимир Путин отменил в 2004 году прямые губернаторские выборы, Матвиенко, не успев отметить год со дня своего собственного избрания, заявила, что на выборах побеждают за деньги всякие проходимцы и вообще все эти выборы – страшное зло.
– Я к Валентине Ивановне отношения не имею, ее поклонником тоже не являюсь. Если она употребила неудачный термин, то это ее проблема. Она так поняла. Система прямых губернаторских выборов призюмирована Конституцией не была. Более того, в Конституции было положение о единстве системы исполнительной власти, а единства этого на самом деле в стране не было. Поэтому говорить здесь о персоналиях, когда система не отвечала государственным задачам, на мой взгляд, бессмысленно. Все, что на данный момент способствует централизации власти и усилению исполнительной составляющей, я считаю, абсолютно адекватно. Плохо то, что не позволяло это сделать.

Я не разделяю взглядов господина Гозмана, который говорит, что в период как кризисных явлений, так и всего остального надо как можно больше демократии. Это пусть они рассказывают кому-нибудь на Западе. Это все разговоры в пользу дурочек и идиотов. Власть такова, что ей пришлось решать именно эти задачи в данный период. Была б на то государева воля – так он исключительно назначал бы и действовал бы в режиме Иоанна Васильевича, не изменившего профессию.

– То есть вы считаете, что для России необходима репрессивная система управления?
– В тот период, когда это все начиналось, выбор этой тактики – прямого избрания населением глав субъектов Федерации, на мой взгляд, был не оправдан, и это принесло много бед стране. Я просто знаю людей, которые этим занимались, и очень подробно в свое время обсуждал этот вопрос с советником президента Ельцина, его доверенным лицом, бывшим замглавы администрации Вячеславом Волковым. Он тогда был одним из немногих в аппарате Ельцина, кто возражал против прямых выборов глав исполнительной власти субъектов Федерации. Тогда власть поощряла прямые выборы губернатора, хотя они не были предусмотрены Конституцией. Конституция давала право субъектам Федерации и представителям законодательных органов самим выбирать форму системы власти. Тогда было другое пожелание, другой был посыл власти, тогда поощрялись прямые выборы.

– Приобрело ли общество вообще и отдельный гражданин в частности после этой реформы спокойствие и уверенность в завтрашнем дне?
– Конечно, нет. Кому-то стало легче, кому-то труднее, но если за данную власть голосует такое большое количество населения, то, наверное, этой части населения стало вольготнее и веселее жить на Руси.

– В каких странах, помимо России, отказались от прямых выборов глав регионов в пользу назначения?
– Я не думаю, что нам надо искать прямые аналогии во времени или пространстве. Есть конкретный "пациент" для "врача" - Россия в сегодняшнем ее состоянии. Можно собирать информацию о том, как дело обстоит в других странах, но не опираться на нее. Речь идет о системе конституционного права, которая позволяет действовать только так или иначе. Она позволила как избирать прямым голосованием, так и полуназначать и полуизбирать. Я считаю, что и эта система недостаточна. Что делать сейчас в других странах – когда господа еврократы в Европе говорят, что либерализм закончен, больше социализма… Они очумели до такой степени, что утверждают, что не прав Фрэнсис Фукуяма, заявивший о конце истории в плане того, что история заканчивается идеологически на либеральной демократии. Оказывается, здесь еще полно места для социализма, авторитаризма и мобилизационных технологий. На Западе давно уже поют песню тоталитаризма, а мы все жуем жвачку, как мы отошли от либеральных ценностей. Это к вопросу об аналогиях.

– Можно ли сказать, что в других странах, как правило, наблюдается обратный процесс – наделение регионов большей самостоятельностью?
– Юридические приемы вторичны. Если сегодня западные вожди, лидеры, некогда провозглашавшие себя либералами, заявляют о том, что Фукуяма не прав, что конца истории нет в том смысле, что история не закончилась на либеральной демократии, что она доказала свою полную несостоятельность, то о чем нам говорить? Кто у нас учителя? Если сейчас самой успешной страной, с которой, похоже, собирается напрямую договариваться Америка, является коммунистический Китай, у которого система правления средняя между авторитаризмом и китаизмом, и никого это не смущает.

Чего жевать жвачку предыдущего этапа, это далеко забытое прошлое, поэтому для меня эти аналогии не имеют смысла, когда я вижу поступь сегодняшней евроатлантики, а она отнюдь не в пользу либерализма. Они бы с удовольствием сегодня ввели прямые президентские правления на территории, совершенно спокойно загнали бы все страны ЕС в единую конституцию с президентом и постоянной бюрократией. Они бы с удовольствием в условиях кризиса авторитаризировали власть, а у нас все сопли в апреле по поводу либеральной дурнушки, которая не осилила двух томов Карла Поппера, но рассуждает, что социализм - плохо, либерализм - хорошо. Почему мы отступаем от этих ценностей? Почему мы вступили и вляпались, когда у нас была возможность этого не делать, видя, что происходит?

– Разве в других странах расширение прав регионов привело к усилению таких печальных явлений, как терроризм, экстремизм, коррупция?
– Расширение прав регионов само по себе ни к чему не приводит в плане борьбы с терроризмом и коррупцией. Как и один фактор отмена выборов работать не может. Самый низкий уровень коррупции, что интересно, в Южной Корее, и поверьте, это весьма авторитарное государство. Корейцы вообще склонны к авторитаризму и тоталитаризму, как и их северные собратья, как вообще – азиаты. Там просто традиционно в чести аристократы-дворяне. Если в России коррупция была испокон веков и власть отдавали на кормление, что можно говорить? Мы что, можем ее излечить такими мерами, как дальнейшая либерализация системы управления? Вряд ли.

– Вы полагаете, эти явления может искоренить авторитарный режим или отказ от либеральных принципов?
– Либеральные принципы существуют всегда, никуда от них не деться. Это общий тренд, общая тенденция. Сейчас есть некая остановка, сообразная периоду кризиса или терроризма, исламской угрозы, хотя все это на самом деле другим мотивировано, и за всем этим стоит Китай, о чем я говорил на немецкой волне в Берлине в 2002 году. Сама по себе авторитаризация управления, как и либерализация, к борьбе с коррупцией прямого отношения не имеет. К почти полному уничтожению коррупции может привести тоталитаризм. Авторитарная система давно признана во всем мире самой эффективной системой управления, но самой личностно затратной. Более того, если вовремя не ввести авторитарные тенденции, то вслед за ними наступит очередь тоталитарных тенденций. Любые дискуссии между ревнителями демократии и авторитаризма заканчиваются тем, что начинается новый тоталитаризм. С коррупцией способна эффективно справиться только тоталитарная система. Так стоит ли ее звать?

– То есть только тоталитарная система в нашей стране, по вашему мнению, способна изменить ситуацию в лучшую сторону?
– К огромному сожалению, в России искушение тоталитаризмом есть всегда, и упаси Бог в него "вляпаться". Но это может произойти, коль скоро либеральная система докажет свою неэффективность. Говорят: "надо было остановиться в России на февральской революции". Так не остановиться было, в том то и парадокс времени. Система не доказала свою состоятельность, когда Керенский был либералом. Она привела банду кровавую к власти. Все те, кто сегодня жестко критикует авторитарную систему - спецслужбовскую, православно-христианско-имперскую, юридическую, - работают на фашизм. Все, кто сегодня против Путина, Медведева, митрополита Кирилла, против питерского этапа, против авторитарной модели, – работают на тоталитаризм, причем с настойчивостью клинических недоумков шизофренического типа. Вот моя глубокая убежденность.

– По-вашему, действия власти комментировать и критиковать нельзя?
– Я имею в виду Валентину Ивановну, потому что она глава исполнительной власти. Глава исполнительной власти субъекта Федерации лучше бы не комментировала политико-правовые решения, потому что мотивированны они другими обстоятельствами. То есть она точно знает, что она не прохвостка и эффективно борется с терроризмом? Это глупо. Безусловно, усиление так называемой исполнительской вертикали в плане борьбы с терроризмом и профилактики имеет значение. Решающее и определяющее – нет. Постройка такой авторитарно-демократической модели правления – очень трудозатратная, если ее не удастся осуществить, страну ждут замполиты и политруки, либералы и военные. Если этот этап будет неэффективен, можно получить искушение тоталитаризмом. Они запутались, все время противопоставляя Путина демократии, авторитаризм – либерализму. Тоталитаризм, конечно же, легко справится и с единством страны, и с коррупцией, и резко поднимет качество жизни большинства населения. Хочется этого – вперед! Возникает ощущение, что интеллигенция у нас всегда страдает, потому что либо умна, либо безумна. Она все время призывает к тому, что ее потом порют на конюшне или гноят в лагерях – сейчас точно такая ситуация.

Беседовала Екатерина Стекольщикова

Алексей Мусаков – юрист, экономист-финансист и врач по образованию, автор ряда книг, самая известная из которых "Перспективы путинской России" (изд. 2002 г.), и многочисленных публикаций. Мусаков – депутат первого демократического Санкт-Петербургского парламента – Ленсовета-Петросовета – в 1990-1993 годы, с 1989 по 1994 год - сотрудник первой в СССР политологической корпорации Фонд "ЭТЦ" (Москва). В 2003 году он удостоен почетного звания "Человек года России" в номинации "Политолог года" с занесением в "Книгу почета и чести России" (Летопись славных имен и деяний во имя России). В 2004 году А. Мусаков награжден светским орденом "Во имя России" и золотым оружием. Кавалерами этого ордена являются В. В. Путин, Е. М. Примаков, Святейший Патриарх Алексий Второй, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский  Владимир, экс-губернатор Санкт-Петербурга В. А. Яковлев, академики Ж. И. Алферов и И. Д. Спасский и другие выдающиеся деятели современной России. Действительный государственный советник Санкт-Петербурга III класса. Член Санкт-Петербургского клуба политологов "Политбюро".