Вадим Тюльпанов: "Во времена ранней демократии работать было интересно"

Законодательное собрание Петербурга на днях подвело итоги работы в 2008 году - первого полного года, который отработали парламентарии 4-го созыва. Между тем ровно 10 лет назад, в декабре 1998 года избрался второй созыв ЗакСа, многие из депутатов которого работают в Мариинском дворце до сих пор. Среди них и спикер Законодательного собрания Вадим Тюльпанов. ЗАКС.Ру спросил у спикера, как выглядел парламент десятилетней давности, и чем он отличался от нынешнего.

- Как вы впервые стали депутатом в 1998 году?
- Сначала, в марте 1998 года, я принял участие в первых выборах депутатов муниципальных образований. Был избран. А потом решил попробовать себя и на выборах в ЗакС. Хотя это было несопоставимо по масштабу, но мне удалось избраться. Тогда по закону для участия в выборах нужно было собрать, как минимум, подписи двух процентов избирателей – это где-то полторы тысячи автографов. Залога тогда не было, только подписи. И голосование было двухтуровым. Я прошел во второй тур вместе с "яблочником" Анатолием Биниенко. Он набрал около 10 тысяч голосов избирателей, а я восемь. Тем не менее, мне удалось во втором туре его обойти.

Когда был первый тур, за него голосовали как за представителя "Яблока". А третье место занял коммунист, у него было пять тысяч голосов. И я полагаю, что голоса коммунистов перешли ко мне, потому что они не могли перейти к "Яблоку", это слишком разные партии. Как и теперь, наибольшую электоральную активность проявляли, в основном, пенсионеры, ветераны… А я вел с ними активную работу. Неопределившиеся, противники "Яблока", тоже проголосовали за меня. Я выдвигался как независимый кандидат.

- Тогда реально было человеку с улицы прийти, сдать документы и избраться? Или все равно надо было заручаться чьей-то поддержкой?
- Конечно. Я так избирался, Андрей Корчагин (ныне директор "Дирекции по организации дорожного движения" - ред.), Игорь Риммер, Виктор Евтухов и другие.

- Каков был политический расклад в ЗакСе?
- Партийная фракция была одна – "Яблоко", 8 или 9 человек. Хотя тогда партий-то не было. Были общественно-политические движения. Примерно 14 человек было в Блоке Болдырева, самая большая фракция. Виктор Новоселов собрал фракцию "Петербургские районы", у Сергея Миронова была фракция "Центр", а я входил во фракцию "Промышленная" Константина Серова. Решение о вхождении в ту или иную фракцию зависело от того, какие лидеры стояли во главе фракций. Они пытались привлечь депутатов, то есть сугубо личностные факторы действовали. У нас был, например, депутат Александр Щелканов, который никогда не входил ни в одну фракцию. Очень уважаемый, принципиальный, но, даже несмотря на свой авторитет, в одиночку он не мог провести ни одного решения. В основном, депутаты понимали необходимость объединения по фракциям, чтобы иметь какое-то влияние в ЗакСе при голосовании.

- А каков был вес голосов таких немногочисленных фракций?
- При хорошей дисциплине даже фракция из 5-7 человек была боеспособной, пример тому - фракция "Петербургские районы", существовавшая во втором созыве, как я уже сказал. Там поначалу было немного человек, но дисциплина была железная. В "Яблоке" или Блоке Болдырева депутаты, например, могли голосовать в значительной степени менее консолидированно.

- Как выглядел механизм принятия законов в таких условиях?
- Если нужно было провести закон, руководитель одной фракции встречался с руководителем другой, объяснял ему, доказывал. А тот, если доводы коллеги ему показались состоятельными, должен был еще донести новую позицию до членов своей фракции. Это все очень сложно было. Во время заседаний постоянно перерывы брали, бурное обсуждение шло, каждый выступал, потом возвращались в зал заседаний… Времена ранней демократии. В общем, интересно было работать. Но законов тогда принималось значительно меньше, чем сейчас. Бывало, в течение целого дня заседания могли принять всего один-два законопроекта. А могли вообще весь день проговорить и закон отклонить. Сейчас у нас партийные фракции, и, во многом, легче принимать решения.

- Какими были взаимоотношения с губернатором Владимиром Яковлевым? Как губернатор мог провести свой законопроект, и могли ли депутаты его отвергнуть?
- Конечно, такое очень часто бывало. Губернатор первоначально недооценивал силу и возможности парламента и вообще силу законов. Ему казалось, что надо все делать распоряжениями губернатора или администрации. И в год глава города вносил всего порядка 20 процентов от общего количества законопроектов. Сравните - сейчас из Смольного приходит чуть более 50 процентов законодательных инициатив. И конечно, депутаты поддерживали далеко не все губернаторские инициативы. Но у Владимира Яковлева были свои фракции. Например, была такая фракция "300-летие Петербурга", ее возглавлял Олег Нилов (ныне лидер фракции "Справедливая Россия" - ред.), 6 или 7 человек, она считалась губернаторской.

- Бывало, что депутаты сами писали и принимали закон, и губернатор был вынужден подписывать?
- Если преодолевали вето. Случаев таких было много. Сейчас мы научились договариваться. Раньше с губернатором было невозможно встретиться, особенно оппозиционерам. А их было большинство в Собрании. Разве только на каких-то расширенных заседаниях раз-два в год, где ничего не решишь. А сесть и доказать губернатору свою правоту было практически невозможно. В этом случае сразу начиналось переманивание в губернаторские фракции. Это происходило постоянно. Исполнял эти обязанности Александр Прохоренко, который тогда был представителем губернатора в ЗакСе (ныне возглавляет комитет по внешним связям Смольного - ред.). Но ничего противозаконного в этом не было. Это политика.

- Вас тоже уговаривали?
- Меня нет, потому что через полтора года я сам смог объединить депутатов во фракцию. И эта фракция была как раз оппозиционной. Но в отношении ее членов эти методы использовались. Помню, одного из моих товарищей удалось уговорить сменить депутатское объединение, и он перешел в прогубернаторскую фракцию ""300-летие Петербурга". Было обидно, конечно. Фракции могла состоять, как минимум, из пяти человек, а он был шестым. Мы не распались, но вообще губернатору нередко удавалось разбивать фракции. Пяти человек нет – все, остается четыре, а они не являются фракцией. Буквально за день депутаты расходились по другим фракциям и все рассыпалось. Одновременно в ЗакСе работало 6-7 депутатских объединений и менялись они в созыв до 50 раз.

- Как получилось, что парламент почти два года жил без спикера (в 1998-2000 годах - ред.)?
- Депутаты были очень амбициозные. Все избирались по своим территориям, и многие считали: почему председателем должен стать кто-то другой, а не я. Было несколько кандидатов - Сергей Миронов, Виктор Новоселов, Сергей Тарасов. Они хотели быть спикерами, все трое уже имели депутатский стаж, у них были свои фракции. Остальные кандидаты не могли даже рассматриваться. Я тогда избрался только в первый раз, и даже мечтать не мог о кресле спикера. Но 26 голосов ни один из претендентов на него долгое время набрать не мог.

Затем Тарасов с Мироновым, наконец, договорились и в "пакете" избрались спикером и вице-спикером соответственно. Так как уже полтора года не было председателя, все уже понимали, что нужно голосовать положительно. К тому времени погиб Виктор Новоселов. Потом доизбрали вторым вице-спикером Константина Серова. А в следующем созыве Миронов ушел в Совет федерации, и образовалась вакансия, которую я и занял. Это было в 2002 году. Тарасов был в отпуске, и никто не ожидал, что можно собрать 26 голосов, я сам удивляюсь, как это получилось. Хотя у меня была фракция "Единство" - 6 или 7 человек. Меня, кстати, поддержал Серов тогда.

- В следующий раз избирались уже от партий?
- Нет. Можно было указать, что ты член партии "Единая Россия", она тогда уже появилась, но партийных списков не было. Я избирался как независимый депутат. "Единая Россия" только образовалась, и где-то год был смутного времени. "Единство" автоматически не перетекало в "Единую Россию", там было объединение трех движений: "Единство", "Отечество" и "Вся Россия". Фракцию "Единая Россия" тогда возглавлял Константин Сухенко (ныне координатор фракции ЛДПР - ред.), а моя фракция называлась "Единство" - Народная партия". И я, кстати, не сразу в "Единую Россию" вошел. И вот в третьем созыве образовалось два претендента на место спикера, - я и Тарасов. Многое зависело от позиции Миронова, но в результате мне удалось набрать 28 голосов. А, еще Юрий Рыдник претендовал, он тоже избирался в тот созыв (впоследствии был лишен мандата по суду - ред.). Я победил на втором заседании, Тарасов набрал 19 голосов.

- А потом вы долго не могли собрать первое заседание…
- Да, депутаты губернаторской направленности были очень удивлены, не ожидали поражения. Поэтому, им, думаю, посоветовали не ходить на заседания. С каждым разом в зал приходило все больше депутатов, но для открытия заседания нужно было 34 голоса, а у моих противников была фракция в 17 человек. Ее Рыдник и возглавлял. Я даже в больницу к Станиславу Зыбину (сейчас - судья Уставного суда - ред.) ездил, помню, уговаривал, чтобы он пришел. Много чего предпринял. В конце концов, к нам 34-м пришел Игорь Михайлов (и стал председателем комитета по законодательству, а ныне он - Уполномоченный по правам человека в Петербурге - ред.). Когда он пришел, мы уже смогли работать и прогубернаторская коалиция постепенно распалась.

- Допустим, надо рассматривать бюджет. Как при таком тотальном несогласии исполнительной и законодательной ветвей власти можно было принимать важные законы?
- Был такой случай, когда не приняли бюджет при Яковлеве. Это было в 2001 году. Фракция "Единство" тогда сыграла ключевую роль, потому что, благодаря нашим ключам, не хватило 26 голосов. Потом была согласительная комиссия, долгая процедура...

- В те времена на выборах был расцвет черного пиара, различных политтехнологий. Сталкивались с этим?
- Конечно, очень много сталкивался. Точечно по округам действовали противники, раскидывали чернуху всякую, ложные плакаты от моего имени. У меня в штабе была специальная бригада чистильщиков, два раза в день они проезжали по округу, смотрели, где чего расклеили, срывали. Я расклеивал агитационные листовки, черным пиаром не занимался.

- Когда выборы проходили по одномандатным округам, кандидаты должны были ездить по округу и общаться с людьми, доказывать свои позиции, а сейчас человек может избираться по партсписку и вообще ни разу избирателей не увидеть...
- Да, в первые созывы избирались яркие личности-одиночки. Но потом, когда они собирались в парламенте, работать вместе им было трудно. Так было, безусловно, в первом и, отчасти, во втором созыве. И эффективность такого парламента была невысокой.

- Получается, чтобы парламент был эффективным, там должно быть меньше ярких личностей?
- Не совсем так. Личности должны быть яркими, профессиональными, но должны быть объединены дисциплиной. А как раз партии ярких личностей и объединяют дисциплиной. Все равно один депутат в поле не воин. Так было и тогда, и сейчас. Все равно только в рамках фракций можно решать задачи. А в прошлых созывах из фракции могли и выгнать.

- Потом перешли на партийные списки. Это помогло депутатам стать более профессиональными?
- Мы по сути ведь избирались в 2007 году не по партспискам. У "Единой России" список из 50 человек был, но место в нем каждый кандидат должен был обеспечить себе сам, и это определяли избиратели. Я считаю, что это оптимальная система. Здесь невозможна коррупция, которая теоретически могла бы присутствовать при составлении списков и распределении проходных мест. Проходное место кандидат может получить, только если он сам работает на округе, и его поддерживают горожане.

- В третьем созыве уже были партийные фракции, но депутаты переходили из одной в другую, и постепенно больше половины перешло в "Единую Россию"…
- Они видели перспективы "Единой России". К тому же ближе к окончанию работы созыва многие уже всерьез задумывались о переизбрании.

- Вы как-то обмолвились, что в ЗакСе не хватает специалистов вроде Наталии Евдокимовой или Михаила Амосова (председатели соответственно комиссий по социальным вопросам и по градостроительству и городскому хозяйству Законодательного Собрания 3-его созыва, члены "Яблока" - ред.).
- Я и сейчас так считаю. Хотя это и была оппозиционная партия, и они почти всегда выступали противниками "Единой России", и мне как спикеру доставляли немало хлопот, но специалистами были отличными. Особенно Евдокимова. С каким пылом она отдавалась работе! Знала буквально каждую запятую в социальных законах.

- Евдокимова неоднократно жаловалась на то, что "Единая Россия" выдает ее законопроекты за свои. Ее законопроект большинство отклонит, а потом внесет от себя полностью идентичный документ, и примет.
- Я такого не помню. Может, какие-то единичные случаи и были, но например, некоторые глобальные законы вроде доплат пенсионерам до прожиточного минимума, вышли из-под пера единороссов, и Евдокимова наш проект поддерживала.

- Когда пришла Валентина Матвиенко, как стали строиться взаимоотношения ветвей власти?
- Губернатор находит время для встречи со всеми фракциями, никогда не отказывает депутатам во встрече.

- Вам сейчас не вспоминаются времена, когда депутаты могли реально поспорить с губернатором?
- Мы и сейчас спорим с губернатором. При рассмотрении законопроектов во втором чтении это проявляется довольно часто. Но, как правило, это происходит вне зала заседаний. Очень эффективно работают комиссии - например комиссия Сергея Никешина (по градостроительству и городскому хозяйству - ред.), они пока не добьются от внесенного Смольным законопроекта надлежащего качества, не выносят его на заседание. А публике кажется, что никакого спора между ветвями власти нет.

- Но при втором чтении закона об охранных зонах, например, были отклонены некоторые поправки, рекомендованные комиссией…
- Большинство все-таки были приняты, отклонены только шесть из 44-х. И поверьте, депутаты осознанно принимали решение. Они видели, что где-то Никешин прав, где-то вице-губернатор Александр Вахмистров.

- Вы уже десять лет депутат. Дальше баллотироваться будете, или надоело?
- Я был депутатом, членом комиссии, руководителем фракции, потом стал вице-спикером, спикером - постоянно смена занятий. Спикером я работаю шестой год, опыт, конечно, уже накопил... Но буду ли баллотироваться опять, пока не могу сказать. В политике все очень быстро меняется.

Беседовал Михаил Шевчук