Александр Ходачек: "Настроение бодрое, идем ко дну"

Директор петербургского филиала Высшей школы экономики Александр Ходачек известен критическими высказываниями в адрес антикризисного плана Смольного. Корреспонденту ЗАКС.Ру Александр Ходачек рассказал о второй волне кризиса и объяснил, почему во время рецессии цены на бензин и основные потребительские товары во всем мире падают, а в России — растут.

— В какой фазе сейчас находится мировой финансовый кризис? Чего ждать дальше: второй, третьей волн, стагнации?
— Кризисные волны в каждой стране будут разными. Если говорить о России, то, на мой взгляд, к ноябрю будет всплеск числа безработных, которые обратятся для постановки на учет в службы занятости. В качестве примера могу привести объединенный АвтоВАЗ и КамАЗ, который сразу после реструктуризации объявил о потенциальном увольнении 35 тыс работников. Это первое.

Второе — сокращать будут и другие. У нас многие летом были в отпусках, в том числе за свой счет, и через пару месяцев мы сможем увидеть реальную картину.

Третье — это растущие объемы задолженности по заработной плате. Они увеличиваются практически по всем федеральным округам. В Петербурге, может быть, в меньшей степени, но все равно задолженность велика. В Северо-Западном регионе — в Калининградской, Вологодской областях. Тем более что суммы задолженности идут по нарастающей — значит, фирмы не просто не заплатили отпускные или зарплату за два месяца. Все это серьезные причины говорить о том, что кризис еще далеко не преодолен.

Ну и, конечно, дефицитные бюджеты. Сегодня у нас только в четырех субъектах доходы превышают расходы: это Ленинградская область, Петербург, Псковская и Калининградская области. Всех спас резервный фонд, но сейчас размеры его не так велики, как хотелось бы.

На мой взгляд, 2010 год будет намного сложнее 2009-го с точки зрения выполнения бюджетных обязательств и дальнейшей реализации социальных программ как на уровне города, так и в Российской Федерации в целом.

— А как пережил год кризиса потребительский рынок?
— В Петербурге на 65% упал объем продаж новых автомобилей. Практически сведено к нулю автокредитование. А если посмотрим на систему ипотечного кредитования — рынок жилья стоит, хотя цены на квадратные метры в новостройках упали примерно на 35%. Инфляцию государство прогнозирует 13-14%, соотношение бивалютной корзины будет сохраняться, несмотря на укрепление рубля. Пока больших сдвигов, которые свидетельствуют об оживлении потребительского рынка, нет.

— Что дальше будет с рублем?
— Наверное, таких потрясений, как в 1998 году, не будет. Рубль будет совершать какие-то движения на уровне инфляции, то есть 13-14%. Хотя есть аналитики, которые говорят, что в ноябре будет обвал рубля, пугают всех. Но я думаю, что и так сегодня слишком высокий разрыв в соотношении рубля к доллару и к евро. Думаю, что реально он должен быть меньше.

— В чем отличие нынешней экономической ситуации в России по сравнению с Европой, США?
— Главное отличие в том, что в условиях кризиса должны снижаться цены на бензин. У нас они почему-то растут. По всей Европе цены на основные потребительские товары, прежде всего на продовольствие, снизились — у нас они почему-то растут. С США сложно сравнивать, у них и была безработица 7-8%, но не структурная, как у нас, когда вообще никакой работы не найти. Там люди получают хорошее пособие и ищут работу по своей квалификации и специальности. Они ищут ту работу, которая их устраивает.

— Почему же во время кризиса в США и Европе была дефляция, а у нас инфляция?
— Если судить по Петербургу, 80% торгового рынка — это торговые сети. И как бы меня ни убеждали, что они между собой не договариваются, я думаю, что картельные соглашения у них существуют. Потому что снизились цены и на строительные материалы, и на бензин (в первое время), и на другие источники, связанные с производством, — должны были снизиться и цены на продукты. Но это не произошло. В аптеках продаются лекарства, которые завезли еще до кризиса, но как только происходило изменение курса доллара, они почему-то тоже росли в цене. И это практически во всех группах товаров происходит. Это говорит о том, что ретейлеры хотят сохранить прибыль любыми путями.

Но удивляет еще и другое: я это называю лукавые упаковки. Во время кризиса появился товар, например молочные продукты и соки, объемом 450, 490 г вместо 500 или 900, 930 г вместо литра. То есть все упаковки по той же цене, или немного дешевле, стали весить гораздо меньше. Это касается практически всех видов продовольственных товаров. И потребительских тоже.

— Кризис показал, что российская экономика очень зависима от американской. А спасет ли Обама Америку, Россию и весь мир?
— Почему Обама должен спасти мир? Он что, однополярный стал?

— А вы думаете, не стал?
— Не думаю, что Обаме есть до нас дело. Это большая иллюзия. Если уж Обама и будет спасать кого-то, так это американскую экономику и американцев в ущерб остальным. А России надо смотреть не на Америку, а заниматься внутренними проблемами. Это и нацпроекты, которые надо как-то реанимировать, и проблема моногородов, управлением которых в ручном режиме занимаются первые лица государства, и социальные обязательства, и социальная ответственность бизнеса.

Куда пойдут 35 тысяч уволенных c КамАЗа и АвтоВАЗа? В службу занятости — и проблемы безработных, включая проблемы членов их семей, лягут на плечи муниципальных и федеральных властей, а не на бизнес. А что до того, спасет ли Обама мир, то вы уверены, что он вообще собирается его спасать?

— Если говорить о проблемах внутри страны, почему во всем мире принимались различные налоговые льготы, а у нас — нет? Они были не нужны?
— Определенные налоговые льготы были, но они скорее касались перехода на упрощенную систему налогообложения. Все страны предоставляли льготы, защищали национальный бизнес и т.д. А мы продолжали наращивать дефицит бюджета, покрываемый из резервного фонда, не говоря при этом ни о каких льготах. Вернее, льготы-то получили, но кто? Получили банки, которые только за последние полгода 400 млрд рублей из ЦБ взяли для поддержки реального сектора экономики.

— А дошли ли федеральные деньги до бизнеса? Ваше мнение, стали ли банки охотнее давать займы бизнесменам? Если нет, на что они их потратили?
— Получил ли их реальный сектор экономики, никто не знает. По некоторым сведениям, из прошлого транша, который банки получили во время кризиса, бизнесу досталось не более 15%. Вопрос: что, все предприятия так оказались не готовы к этой системе кредитования? Говорят, что эти деньги помогли спасти банковскую систему от развала. Наверное, да, но может быть, тогда и суммы другие должны были быть? А по некоторым сведениям, большая часть этих средств оказалась в западных филиалах европейских банков или просто в офшорных зонах.

Трудно судить, что на самом деле произошло. Никто же не спросил с банков, как они распорядились деньгами резервного фонда.

— Была ли вообще реальная помощь властей? Например, в Петербурге, чем и кому помог антикризисный план Смольного?
— Первый план был достаточно странный и весил всего 16 млрд рублей. Я считаю, еще раз должна быть пересмотрена адресная программа. Надо выяснить, какие цели первоочередные. А второстепенные должны быть отодвинуты на более длительный срок. Антикризисной мерой Смольного №1 должен быть мониторинг.

— Какие цели второстепенные, на ваш взгляд?
— Например, сейчас делают продолжение Витебского проспекта в сторону Пушкина. С двух сторон половина дороги мостится тротуарной плиткой. Кому там нужна плитка и сколько стоит работа по ее укладке? Это значит, что в бюджете много денег лишних и что их плохо контролируют. Дальше. Кризис — это время, чтобы делать проектную документацию. Чиновники могут подготовить пятна под застройку, провести архитектурно-градостроительные решения, подготовить инженерно-транспортную инфраструктуру и готовиться к новым победам.

— "Охта центр" тоже имеете в виду?
— Я ОДЦ "Охта" не обсуждаю, потому что там нет ни рубля городских денег. Это инвестиционный проект, связанный с риском Газпрома и с соблюдением тех норм и правил, которые есть в городе. Больше я прокомментировать ничего не могу.

— Возвращаясь к поддержке Смольного, очевидно некое пренебрежение городского правительства к потребительскому сектору. Торговля, общепит и услуги не ходят у властей в любимчиках?
— Они и не могут быть фаворитами. Речь идет не о пренебрежении, а о замещении. Три года назад в Петербурге насчитывалось примерно 220 тыс. предприятий, и 80% из них занимались торговлей. Как только победили крупные торговые сети, число этих торговцев стало резко сокращаться. В любом крупном городе и в стране жестко следят за этим монопольные службы, там 50 на 50 должно быть это соотношение, то есть 50% — крупные сети и 50% — малый бизнес. Тогда будет сохраняться паритет и не будет возможного картельного сговора, который мы сейчас очень четко можем наблюдать. Поэтому потребительский сектор зажат в тисках, а город занимается развитием промышленности.

— Насколько реально развитие этого сектора сегодня? Что его сдерживает?
— В промышленности и инновациях работает меньше 12% предприятий Петербурга. Хорошо бы, чтобы было хотя бы 25%. Но у нас любят широкими мазками поддерживать, а нужно бы точечно. Для каждой определенной группы промышленности. Может быть, к этому в итоге и придут.

— В Смольном сейчас 17 программ поддержки малого бизнеса. Как вы думаете, насколько они прозрачны?
— Были вот магазины шаговой доступности — сколько о них писали, и кому, как не малым предпринимателям, надо было в этой программе участвовать? Но он физически не смог, денег не хватило бы. Или возьмите, сколько помещений выкупили предприниматели у города, — 500 заявок, 150 выкупов, это что, много? Если 150-200 тыс. предприятий всего зарегистрировано? С одной стороны, условия есть, но они облечены в такое количество бюрократических проволочек…

Мне рассказывали случай: у предпринимателя есть ресторан. Половину ему разрешили выкупить, а вторую половину сказали брать в аренду. Он спрашивает, а как же, у меня тут кухня, подсобные помещения? А ему отвечают в КУГИ: а иначе не можем. Это яркий пример того, как построена сама процедура. Говорят, 300 тысяч на открытие дела легко получить. Но думаю, что эти 300 тысяч лучше бы было пустить на компенсацию арендной платы или на тот же выкуп.

— Петербург: итоги кризисного года. Назовите самые очевидные — что было и что стало?
— Объем строительства жилья уменьшился.

— Так, может, он уменьшился как раз потому, что все сидят на проектных работах, не строят и ждут, когда цены снова вырастут?
— Вполне возможно. Давайте другие посмотрим цифры, что было в первой половине 2008 года, и что сейчас. Объем платных услуг составил 92,8%, оборот розничной торговли — 92,4%, работы по индивидуальной деятельности в сфере строительства — 96,9%, обрабатывающие производства — 70,7%, промышленное производство — 78,3%. Чувствуете? Вот конкретные итоги реального сектора экономики.

Стоимость продуктов питания выросла на 6,1%, цена фиксированного набора потребительских услуг увеличилась на 6,4%. Эти цифры говорят о том, что жизнь стала дороже. В общем-то это не провальные показатели. На такие центры, как Петербург и Москва, кризис не так сильно влияет. А вот в Пикалево, я думаю, коллапс 100%, несмотря на усилия органов власти. Как говорится, настроение бодрое, идем ко дну.

— Вы часто говорите о проблеме моногородов. Но может быть, она преувеличена?
— Давайте на примере того же Пикалево. Вот решили банкротить предприятия. Но никто не спросил, а что будет делать население, которое там живет? Куда оно пойдет работать, где будет искать источники дохода? Из Пикалево можно добраться, наверное, только в Тихвин. А там, между прочим, тоже только одно градообразующее предприятие, которое никак не может встать на ноги. В Тихвине, правда, есть и еще несколько производств, но хватит ли на всех пикалевцев мест?

— Возможно ли привлечь в Пикалево инвестиции?
— Возможная судьба моногородов, а их в России примерно 700, печальна. Чтобы привлекать в промышленность инвестиции, нужна федеральная целевая программа. На местном уровне мало что можно сделать. Промышленность должна развиваться, ее нужно поддерживать.

Мы же не можем напрямую поддерживать промышленность, которая находится в частных руках. С другой стороны, работники этих предприятий — жители города, а значит, город должен принимать участие в их судьбе. Нельзя допускать массовых увольнений, преднамеренных банкротств, эти предметы должны жестко рассматриваться правоохранительными и финансовыми органами.

Инвестиции пойдут, если в моногородах распространить режим свободной экономической или особой экономической зоны с налоговыми льготами, для того чтобы замещающие производства строили именно там.

— Кстати, власти Тольятти давно предлагают объявить свободной экономической зоной свой город. Кремль спасает от банкротства АвтоВАЗ. Это пример удачный?
— Ну есть АвтоВАЗ, а есть уникальные предприятия, которые реально надо поддерживать. Я вам анекдот расскажу. АвтоВАЗ продали "Фольксвагену". Бывшее руководство АвтоВАЗа разместилось в беседке на холме и смотрит, как немцы запускают новый конвейер. Торжественно перерезается ленточка, фанфары — выезжают жигули. Немцы забегали, что-то там сделали — опять жигули выезжают. А один бывший директор АвтоВАЗа шепчет другому: "Я же тебе говорил, что место проклятое". Поддерживать надо те предприятия, продукция которых конкурентоспособна сейчас или будет такой в будущем.

— А что с фиктивными банкротствами делать? Ведь тут можно параллель и с 98-м годом провести. Тогда вывод активов был обычным делом? Как долго это будет продолжаться?
— Пока у нас не будет жестко работать законодательство — это первое. Второе: очевидно, что в законодательстве много белых пятен, которые используют юристы. Например, достаточно иска миноритарного акционера, и вот тебе процедура банкротства. Нужно очень жестко следить за этими процедурами слияний, поглощений и банкротств.

— Думаете, власть не знает об этих пробелах в законе?
— На самом деле есть процедуры, при которых фиктивное банкротство будет невозможным. Но для этого нужна политическая воля. У нас же часто не хотят принимать непопулярные для бизнеса законы. А некоторые люди в политике просто ангажированы с точки зрения принятия решений, необходимых определенному кругу бизнесменов.

Должна быть жесткая государственная система сдержек и противовесов. Но пока ее нет.

Беседовала Светлана Афонина