Элла Полякова: "Ребята спали в блиндажах и окопах"

"Пока что ни один человек не видел вообще ни одного документа, подтверждающего, что российские войска находятся или когда-либо находились в Южной Осетии!" - сообщила Элла Полякова, председатель "Солдатских матерей Петербурга", после того, как 19–20 декабря побывала в Южной Осетии. Она рассказала ЗАКС.Ру положении дел в республике, признанной только Россией и Никарагуа, и расположенных там частях российской армии.

– Почему вы решили поехать в Южную Осетию?
– С августа на нашу горячую линию, работающую в рамках проекта "Гражданин и армия", поступали тревожные сигналы из Южной Осетии: от солдат (и призывников, и контрактников), а также от журналистов, которые разговаривали с солдатами и озаботились их тяжелым положением.

Потом все чаще стали звонить из 693-го полка. От солдат этой части, находящейся в Ленингори, мы получали жалобы на протяжении всей осени - что они живут кто в танках, кто в окопах, регулярно не получают ни воды, ни еды, у многих закончился срок службы или действия контракта, а их не увольняют. Мы писали об этом министру обороны, но солдаты продолжали сообщать, что никаких изменений нет.

К концу осени до нас начали доезжать люди оттуда. Один контрактник из 76-й псковской дивизии приехал в полной уверенности, что ему положены выплаты: командировочные, боевые. Зная, с чем приходилось сталкиваться воевавшим в Чечне, я поинтересовалась у него, как он будет доказывать то, что вообще находился в Южной Осетии. Оказалось, у него нет никаких документов, это подтверждающих.

Затем появился Андрей Конинин, контрактник, которому дали отпуск после того, как к нему приехал его отец. Он жаловался на неуставные отношения со стороны одного из офицеров: этот лейтенант, по его словам, избивал солдат, заставлял их приносить себе "кофе в постель"; одного солдата по фамилии Балуев за какую-то "провинность" приказал привязать к дереву и оставить на всю ночь. Сейчас этого солдата не могут найти — он исчез. Против лейтенанта возбуждено уголовное дело.

Чтобы прояснить эти вопросы, я вошла в состав "экспедиции" Светланой Ганнушкиной (это член Общественного совета при Президенте РФ, а также организаций "Гражданское содействие" и "Мемориал").

– Легко ли было добраться до Южной Осетии?
– Да, очень. Во Владикавказе можно взять такси примерно за тысячу рублей, и через 3–4 часа ты окажешься в Цхинвали. На границе проверяют документы - чтобы пропустили, достаточно общегражданского российского паспорта. По территории Южной Осетии тоже можно перемещаться свободно, если есть деньги, остановив любую машину.

Кстати, когда мы попали в Ленингори (грузинское название Ахалгори), оказалось, что между этим южноосетинским поселком (в котором живут, правда, в основном грузины) и Тбилиси ходят маршрутки и даже рейсовый автобус, активно ведется торговля. Бойцы южноосетинской армии, чей пост стоит на дороге из Ленингори в Тбилиси, угощали нас апельсинами и мандаринами, которые получают в подарок от проезжающих мимо грузинских бизнесменов.

– Каково состояние региона?
– Мы видели начисто сожженные грузинские села, раздавленную танком легковую машину. Цхинвали выглядит ужасно: многие дома разрушены или носят следы обстрела, отапливаются буржуйками — там сейчас очень холодно. Причем топят дровами из деревьев ценных пород, которые вокруг растут… Кое-где проводятся восстановительные работы: снаружи чудесно выглядит вокзал; но внутрь, нам сказали, лучше даже не заходить.

В Цхинвали сейчас наших военных мало, зато в Джаве идет ударная стройка: там создается "4-я база Южноосетинского гарнизона", куда, видимо, и будет впоследствии приписан наш 693-й полк.

Не очень понятна ситуация с российскими паспортами. У жителей Южной Осетии мы видели только загранпаспорта российского образца; есть ли у них общегражданские паспорта и какой страны — это для меня вопрос.

Осетины находятся в состоянии эйфории: говорят о победе, о свободе и независимости, постоянно вспоминают "зверства грузин 92-го года". Причем когда задаешь им самые простые вопросы, например "вспомните, на чьи деньги проводится восстановление республики, и подумайте, как это скажется на независимости" — этих вопросов они просто не замечают…

Остановились мы в частной гостинице "Алан" - разбитая, зияющие окна. Ее восстанавливают наши срочники из "спецстроя". Причем, насколько удалось узнать у солдат, у них нет никаких документов: ни паспортов, ни военных билетов, ни даже командировочного удостоверения. С этой проблемой мы потом еще не раз сталкивались.

– Расскажите поподробнее
– Когда в Ленингори мы нашли наконец ту часть, откуда поступали жалобы, выяснилось, что практически ни у кого из солдат не оформлены командировки, нет записи в военном билете о месте пребывания, об участии в боевых действиях. У большинства контрактников нет на руках контрактов, но хотя бы есть военные билеты, а у срочников, которых привезли в Южную Осетию только 23 ноября, нет вообще никаких документов: на границе полковник отобрал у них паспорта. То есть статус этих людей, находящихся на территории другого государства, вообще определить невозможно!

Кроме того, оказалось, что большинство контрактников не только не имеют у себя копии своего контракта, но и вообще никогда в глаза его не видели и не подписывали — подписывали только рапорт о намерении заключить контракт. Денег они не получали несколько месяцев, а некоторые — уже полгода. Причем в Ленингори им выплачивали суммы даже меньшие, чем до этого, в 2007 году! Каким образом рассчитываются начисляемые им в один месяц 10, в другой — 7 тысяч, они не знают.

Еще один интересный факт: у нескольких солдат нам все же удалось обнаружить командировочные удостоверения. Текст, в них содержащийся, дает больше вопросов, чем ответов.

Согласно удостоверениям, они выданы на период с 3 августа 2008 года по 10 мая 2009 года по приказу командующего Северокавказским военным округом № 3/3131Ш от… 2 июля 2007 года! Получается, военные действия планировались еще летом 2007-го? Назначение, указанное в удостоверениях, — населенный пункт Кесатикау. Это ближайшее к Рокскому туннелю российское поселение. Когда я пыталась выяснить у военных разных уровней, что это за приказ, никакого вразумительного ответа мне получить не удалось, больше интересовались тем, откуда я о нем узнала. Единственное, что мне объяснили — что вроде бы это командировка на учения.

В связи с этим меня заинтересовало, на каком вообще документальном основании российские войска оказались в Южной Осетии? Командиры 58-й армии ссылались на приказ министра обороны, но что именно это за приказ и видел ли кто-либо его текст, выяснить не удалось.

Таким образом, пока что ни один человек не видел вообще ни одного документа, подтверждающего, что российские войска находятся или когда-либо находились в Южной Осетии!

– В каком положении сейчас солдаты в Южной Осетии?
– В той части в Ленингори, где мы побывали, состояние дел ужасное. Спят они в дырявой палатке, в которой, правда, тепло — топят буржуйку; но дождь и снег сквозь дыры капает. Причем палатку привезли не так давно, до этого ребята спали в блиндажах и окопах. Питание нерегулярное и плохое; как будет с ним обстоять дело сейчас, когда из-за снега закрыт перевал между Ленингори и Цхинвали, — вообще непонятно. Одно хорошо: в этой части, где солдаты находятся в таких тяжелых условиях, вроде бы нет неуставных отношений.

– А в других?
– Мы разговаривали с работниками трех разных прокуратур: прокуратуры Северокавказского военного округа, находящейся в городе Спутник под Владикавказом; российской военной прокуратуры по Южной Осетии и с генпрокурором самой республики Южная Осетия.

Прокуроры СКВО радостно заявили нам, что 693-й полк больше не находится в их ведении. А работники российской прокуратуры по Южной Осетии очень удивились, узнав о неуставных отношениях, и тем более об уголовном деле против одного из лейтенантов. Оказалось, они там занимаются исключительно поиском доказательств преступлений грузин на территории Южной Осетии. Мы передали им документы по этому делу.

Показательным стал и разговор с временно и. о. генпрокурора Южной Осетии Какоевым. Он сказал, что пытается сделать так, чтобы в стране соблюдались законы. Мы спросили: "Какие законы?" — говорит: "Российские"… На вопрос о потерях, понесенных его страной в период военных действий, он посмотрел в потолок и сказал: "Триста". Хотя последняя официальная цифра, насколько я знаю, — 162 человека. Число беженцев, в том числе осетин, пришедших из Кахетии (провинция Восточной Грузии), господин Какоев сообщить не смог. Положение этих людей ужасное: никто их, особенно в Южной Осетии, не привечает.

P. S. По окончании нашего разговора Элла Полякова позвонила одному из солдат в Ленингори, и тот сообщил, что 25 декабря в 6 утра им выплатили "боевые" за период с 8 по 25 августа. Ни зарплаты, ни командировочных при этом не дали; срочники, привезенные в Южную Осетию 23 ноября, не получили вообще ничего. Также желающим предложили написать рапорта об увольнении, и несколько человек воспользовалось этой возможностью. Однако, как они будут возвращаться в Россию, — неизвестно, т. к. из-за снега перевал между Ленингори и Цхинвали закрыт.

Беседовал Анджей Беловранин